! Ты где там застряла! А ну бегом сюда! – В голосе отца, одного из высших демонов Рагола, уже прямо слышаться все казни египетские одновременно.
Медлить было больше нельзя. Еще немного, и отец решит сам подняться наверх, что точно будет означать для Гертруды серьезные неприятности. Ну, как серьезные… Отправит совращать этих самовлюбленных ангелов, которые кроме своего обожаемого бога, ни на кого и не смотрят. Уж Гертруда, помнится, как-то пыталась это сделать… Но какой там… Ничего этим херудримам и херовимам не надо. И вообще, порой кажется, что они бесполые. Или того… Неправильной сексуальной ориентации.
Второй раз получать такой удар по самолюбию, молодой суккубе, всего-то третью сотню лет разменяла, даже еще не вошла в юность, можно сказать, очень не хочется. Да и потом, все подружки будут пальцами тыкать… Ну его…
И где этот чертов халат? Девушка застыла посреди комнаты, запустив руку в перепутанные после сна волосы, пытаясь почесать небольшой аккуратный рожок высотой в пару сантиметров, торчащий с правой стороны от макушки.
В огромном доме вдруг становится подозрительно тихо. Любимый папочка больше не кричит, и это, очень и очень плохо.
Гертруда сокрушенно осмотрела свою комнату, больше похожую на поле битвы, чем на спальню взрослой и самостоятельной девушки. Искать в завалах из бутылок, разбросанных одеял, подушек и сломанной… Сломанный?!?! Мебели, одежду, задача так себе…
И главное, попытка вспомнить, что вчера вечером было, отдается только сильной болью в голове. Похоже, отдых удался. И, судя по всему, отец о вчерашнем отрыве Гертруды откуда-то узнал. Самой бы еще узнать, чего она натворила.
Стук в дверь, чуть не выломавший тяжелые, из настоящего красного дерева створки, отдавшись эхом в мозгу, заставляет девушку подхватить ближайшее одеяло, и быстро накрутить его вокруг своего прекрасного, подтянутого тела.
– Доча, ты что, оглохла? – Под напором отца, металлический засов, с щелчком отлетает в сторону, впуская того в разгромленную комнату. – Мда… – Переступать через порог, родитель не решился, поморщившись от запаха перегара, вперемешку с дорогущим, даже по меркам высшего демона, занимающего должность помощника префекта, парфюмом, мог сбить с ног любого. – И как ты еще не задохнулась тут… – В его голосе послышалось осуждение, и капелька сочувствия.
Видимо оценил залежи тары из-под алкоголя. Тут не то что молоденькой суккубе упиться, а роту боевых големов с ног долой собьет, если они все это выпьют. Да уж… Умеет дочь развлекаться, ничего не скажешь.
– Папочка, а ты чего? – Гертруда, успевшая в последний момент вернуться в кровать, сейчас, изображая на лице вселенские муки, осторожно выглянула из-под одеяла. Раз уж не успела прибежать, когда отец звал, лучше изобразить, что спала.
В принципе, за пьянку, ей ничего не будет. Как никак, уже совершеннолетняя, хоть и продолжает жить в доме отца. Лекции, конечно, не избежать, но это потом. За что она обожала своего отца, так это за то, что он никогда не полоскал мозг с похмелья. Все же, отец хоть и бывал строг, но в своей единственной дочери, души не чаял. Что не скажешь про маму.
Вообще-то, Гертруда свою мать и не помнит. Та, сразу после рождения дочери, усвистела за горизонт с каким-то молоденьким демоном, оставив родное чадо полностью на попечение отца. Ну, тот и воспитал, что воспитал, избаловав не в меру.
– Дочь, ты опять вчера гуляла… – Покачав головой, отец тяжело вздохнул. – Может уже замуж выйдешь, а? – С какой-то тоской в голосе глядя на любимое дитя, видок которой оставляет желать лучшего.
Под глазами синие круги, черные, вертикальные зрачки, слегка косят, волосы всклокочены так, что больше похожи на швабру, чем на прическу.
– Ну па… – Подпустив в голос капризных ноток, надувает губки Гертруда. Кстати, если отец зовет полным именем, значит проступок дочери весьма и весьма серьезный.
Вот что она такого могла натворить? Вспомнить никак не получается, а если сейчас отец еще и заведет свою шарманку по поводу того, что ей пора бы уже определиться и завести семью, а не вертеть хвостом, то все пиши пропало. Весь день насмарку.
О… Хвост… Кстати…
В голове, отдав болью в висках, всплывает картинка, как она своим хвостиком, с мягкой кисточкой на конце, проводит по лицу какого-то смазливого паренька, пытающегося выговорить комплимент в ее адрес. Правда, получалось это у него плохо, из-за огромного количества алкоголя, плещущегося внутри едва живого организма.
Что, впрочем, нисколько не помешало им с Гертрудой, устроить отличную ночь. При воспоминании о проведенной ночи, в низу живота сладко заныло и пару раз махнули крыльями бабочки, чтобы тут же испариться, под напором холодка, пробежавшего по спине. Девушка вспомнила, все что происходило в этой спальне, а еще в гостиной, на веранде, и, даже, на крыше…
И как-то разом стало понятно, почему
