«Трёх Святителях» служил в боцманской команде. Маляром, кажись?
– Так точно! – Старик распрямил спину. – Маляром.
– Помню, как ты вприсядку плясал. Ногу где оставил?
– Ай, в Наварине, будь она неладна. Ядро турецкое в борт треснуло, да мне щепки всю ногу искромсали. Фельдшер и отнял.
– Ну, иди с Богом, жди плотников. Что тебе надо, мать? – подозвал Нахимов сгорбленную старушку с клюкой.
– Кормилец мой недавно помер, – сказала жалобно старуха. – В рабочем экипаже был, да в доке бревном придавило.
– Помню, – кивнул Нахимов. – Был такой случай.
– Голодаю теперь. Мне бы рублей пять, ангел наш.
Нахимов вновь обернулся к адъютанту.
– Дай ей пять рублей.
– Павел Степанович, – развёл руками адъютант. – Денег нет.
– Как нет? Где же они? Недавно жалование получил, двух недель не прошло.
– Так, розданы все, и на проживание ушло….
– Хорошо. Из своих дай. Долг я верну.
– У меня у самого рубль остался, – извинился адъютант.
– Вот, незадача, – призадумался Нахимов. Обратился к капитану Бутакову и Александру. – Господа, войдите в положение. В счёт моего жалования. Не могу же я голодную старушку ни с чем отпустить.
Бутаков нашёл у себя в кармане два рубля. У Александра медяками ещё два рубля набралось. Адъютант с тяжёлым вздохом расстался и со своим рублём.
– С Богом, матушка. Вы кто такие? – спросил адмирал у очередных просителей, двух пожилых матросов. – Помню, видел вас на «Двенадцати апостолах».
– Марсовые мы, Павел Степанович. Срок отслужили, да поселились тут в Корабельной слободе.
– Чего хотите?
– Нужда у нас. На торговые суда нынче не устроиться – времена тревожные. Рыбаки боятся в море выходить: говорят, англичане всех задерживают. Без дела сидим. Дозвольте нам пристроиться к флоту, хоть за какие копейки.
– Ну, куда же я вас возьму? Снова в марсовые вы не годитесь. В ластовый экипаж, если только. В адмиралтейство ходили?
– Ходили. Без толку, – жаловались старые матросы.
– Подойдите в арсенал. Скажите: я послал. Есть во дворе арсенала телеги ломаные. Сможете починить какую из них?
– Так, руки на месте. Починим! – обрадовались матросы.
– Вот и хорошо. Лошадь вам дадут. Распоряжусь, чтобы вас приписали к рабочим ротам. Извозом заниматься будете.
– Благодарим премного, Павел Степанович!
– С Богом! Ступайте.
***
Вечером капитан Бутаков, а вместе с ним мичман Кречен, подошли к одноэтажному аккуратному дому на Екатерининском бульваре. За ними следовал ординарец капитана, бравый матрос, неся корзину, в которой весело позвякивали тёмные бутыли. Остановились перед небольшой дверью с массивной бронзовой ручкой. Из-за двери слышались звуки пианино, доносился аппетитный запах жареного
