и связанным с дипломатией. Речь идет о МГИМО, о котором я, судя по всему, читал в газетах, поскольку в статьях обсуждались политические события, связанные с Китаем.
Рядовой учебно-показательного полка в Сертолово, 1962 г.
На занятиях в Сертолово, 1962 г.
Водитель танка Т–54, 1962 г.
У карты с автоматом, Сертолово, 1962 г.
Курсант Дальневосточного танкового училища (Моховая Падь), 1963 г.
Командир взвода, 1964 г.
В частности, когда я был в увольнении в Благовещенске, то видел, как по Амуру шел китайский пароход, потом он разворачивался в сторону нашей границы и волной выбрасывал плавающих людей на берег. В то время отношения между нашей страной и Китаем были напряженными, происходили различного рода инциденты, включая некие провокации на Амуре. Я стоял на берегу Амура, смотрел, как по другую сторону реки на китайской территории лилась музыка, проходили танцы, и инцидент с китайским пароходом произвел на меня такое впечатление, что мне захотелось стать дипломатом, поступив в МГИМО.
Через год курсанты сдали экзамен в танковом училище. Большинство курсантов, примерно 300–350 человек, получили звание младших лейтенантов, и только около 10–15 человек остались на срочной службе. Тем, кто не захотел быть офицером, присвоили звание сержантов и направили по месту службы. Мне, видимо комсоргу и сдавшему экзамены на отлично, присвоили звание старшины. Направили в штаб Ленинграда, чтобы я, скорее всего, вернулся в военную часть Вологды.
В конце декабря 1964 года я выехал поездом в Ленинград. Это был не пассажирский, а скорый поезд, поскольку я заранее продумал, что в новогоднюю ночь можно съездить в Боровичи к маме и бабушке на несколько дней, а потом вернуться в штаб Ленинграда для прохождения дальнейшей службы в Вологде. Хотя это было рискованное путешествие, явно не по уставу, тем не менее, рассчитав время, я побывал дома, отметил Новый год и через несколько дней прибыл в штаб Ленинграда. Все обошлось благополучно, и меня направили в ту же часть, в которой я был до танкового училища.
Я стал командиром взвода в роте, где два взвода возглавляли кадровые офицеры. Мне дали отдельную комнату в казарме, я свободно выходил из воинской части в город и поступил на подготовительные курсы для поступления в вуз. Раньше в армии такого не было, чтобы старшина срочной службы был командиром взвода. Поэтому я находился на особом положении, и командование части не знало, как себя вести в подобных случаях.
Так, мне замполит предложил вступить в ряды КПСС, поскольку командир взвода должен быть коммунистом. Надо сказать, что в то время я верил в коммунистические идеалы и подал заявление в партию, причем в стихах. Замполит не знал, что делать, поскольку никогда не сталкивался с подобным заявлением.
