думаю, что тут когда-нибудь что-то сильно изменится. Не менялось при царях, при коммунистах и в 90-е, и сейчас не поменяется. Нет, ну свет появился, да, ну колхоз и телевизоры, да. Колхозы потом развалились, и народ поразъехался, да. Ну а так-то, по сути, всё то же самое, место не изменилось. Мне кажется, даже когда не станет людей, тут всё останется прежним.
– А то, что вы говорите, разве не изменения? Это же те самые изменения, о которых я и говорю.
– На «ты», ага?
– Ага.
– Так я об изменениях другого порядка. О тех, что действительно что-то меняют.
– Метеорит, что ли, должен упасть? Такие изменения?
– Метеорит, мне кажется, тоже ничего не изменит. Вон упал же недавно в Челябинске, и что? Там что-то поменялось?
Я пожал плечами:
– Он там, скорее, взорвался. Так, вспышка и немного разрушений.
Димыч ответил, задумчиво улыбаясь:
– Ну, а был бы даже большой взрыв. Ну порушило бы посильней, ну людей бы прибило, а всё равно ничего бы особо не изменилось.
– То есть ты думаешь, что нигде ничего никогда не меняется? Это же бред.
– Меняется, только внешне. Люди на время производят видимость изменения, а потом всё возвращается на свои места. Даже война что-то временно меняет.
Я развёл руками:
– С такой позиции да, остаются только глобальные изменения и метеориты, как те, что уничтожили динозавров. Или ледниковый период, или вообще, когда Гондвана развалилась.
Димыч налил ещё по одной и поморщился:
– Не думаю, что в этот бред можно верить.
Я оторопел, моя рука со стопкой замерла на полпути ко рту:
– Как это бред? Это же общеизвестные события.
– Общеизвестные события? – произнёс моё утверждение как вопрос Димыч. – По мне так это ерунда! – добавил он уже слегка захмелевшим тоном.
– И человек не от обезьяны произошёл, наверное? – улыбаясь, спросил я и выпил-таки стопку. Димыч ответил, не задумываясь:
– Ага, это вообще сущий бред.
Я ощутил некоторое беспокойство за адекватность моего собеседника, но всё же рассудил, что это у него такой юмор. И мне он даже показался смешным, но слишком уж тогда Димыч хорошо играл. Машинально, как со мной бывает в моменты заинтересованности или возбуждения, я залез в карман и нащупал пачку сигарет:
– Покурим?
– Пойдём на крыльцо, я с тобой постою. Стараюсь не курить. Ну, только если уж переберу, тогда да.
Мы вышли на крыльцо, и некоторое время молчали. Холодный воздух и тишина успокаивали и умиротворяли. Я выпускал дым в фонарь над головой и удивлялся тому, как мне сейчас спокойно. Меня ничуть не беспокоили простецкие условия в доме, и то, что я фактически не знал своего собеседника, не делало наш разговор менее интересным. Мне нравился этот вечер, уже
