подтвердил Грант. – А вы, англичане, так ничего и не заподозрите. Разве не я сбиваю проклятых нацистов налево и направо?
– Знаешь, предательства гнуснее я что-то не припоминаю, – заявил Дуглас.
– В чем тут предательство? – удивился Грант. – Я просто служу фюреру. – Он повел стволом револьвера. – Ладно, хватит болтовни.
В ответ Дуглас пригнулся и опрометью кинулся под крыло «харрикейна». Грант что-то выкрикнул, прогремел выстрел, и пуля со зловещим лязгом отскочила от металлического фюзеляжа.
Перекатившись в сторону, Дуглас встал на колени и лихорадочно заводил руками, вынимая собственный «уэбли» из кармана летного комбинезона. Громыхнул второй выстрел; на сей раз пуля с глухим стуком вонзилась в землю футах в трех от его ног.
Потом наступила тишина, продолжительная и пугающая. Дуглас не видел Гранта, не слышал его шагов вокруг самолета. Но тот наверняка был где-то поблизости. По спине поползли мурашки, сердце заполнил атавистический страх.
Вот бы увидеть хоть что-нибудь… Вот бы встать и выстрелить. Что угодно будет лучше, чем ощущение пойманного в ловушку, чем понимание того, что где-то рядом затаился человек, только и ждущий, чтобы ты подставился под пулю.
Дуглас осторожно придвинулся к фюзеляжу, прислушался, стараясь глядеть во все глаза. Он различил негромкий гул – так урчит работающий мотор…
«Получается, – сказал он себе, – что я торчу под самолетом и дожидаюсь, когда шпион выберет местечко поудобнее и вышибет мне мозги… С другой стороны, а что еще прикажете делать? Поле ровное, что твоя столешница. Стоит высунуть голову, как Грант заметит и начнет стрелять».
На миг Фред вообразил, как прыгает обратно в кокпит, защелкивает фонарь и улетает, но сразу отверг эту мысль. Уж лучше прятаться и дальше, дожидаясь… неизвестно чего.
Его пальцы плотнее обхватили рукоятку револьвера. Где же этот чертов Грант?!
Глупо, до чего же глупо так влипнуть! И ведь виной всему, надо признать, не только и не столько желание спасти Гранта.
Да, таково было его первое побуждение – спасти товарища-летчика от плена. Забавно, что Фред действовал не раздумывая, хотя сам знал – и знал, что Грант тоже знает, – как сильно ненавидит лейтенанта. Не без причины, чего уж там.
И когда прозвучал приказ Гранта возвращаться на базу, он мог бы развернуть самолет и улететь в Англию, не возникни у него дурацкое желание доставить лейтенанта домой привязанным к крылу «харрикейна». Честно сказать, этой фантазии трудно было противиться, слишком уж она смахивала на прочие героические деяния вроде пересечения пролива в краденой рыбацкой лодке.
Он понимал, что осуществить нечто подобное вполне возможно, пускай тому, кого привяжут к крылу, придется нелегко. Это означало бы для Гранта лишнее подтверждение его славы, а для Фреда – возможность посмеяться над карьерным асом.
Отдаленный рокот, услышанный Дугласом, между тем звучал все громче. Вдруг Фред сообразил, что это звук самолетного двигателя, басовитый гул «мессершмитта». Нацист летит к полю!
Оставалось
