странно было видеть доктора таким вымотанным. Он делал и более длительные операции, но сейчас из него будто выкачали все силы.
Закончив перевязку, она нашла мистера Уилсона в кабинете. Он сидел за столом, сложив руки в замок перед собой и глядя в пространство. Его очки лежали рядом.
– Все в порядке, мистер Уилсон? – спросила она. – Вы не заболели?
Он чуть повернул к ней голову.
– Я не люблю делать кесарево сечение, – сказал он. – Две жизни – слишком большая ответственность.
И он вновь погрузился в свои мысли.
– Можно я задам вам несколько вопросов по поводу операции? – спросила Розалин.
Мистер Уилсон ответил куда-то в пространство:
– Везение, чистая судьба, вот что это, Линнет!
Её он явно не слышал.
– Если человек умирает на хирургическом столе, его родные проклинают меня, – продолжал доктор, – а если он выздоравливает, то возносят хвалу небесам.
Он тяжело вздохнул.
– Раньше я думал, что все должно быть наоборот. Но потом понял, что они правы. Что бы я ни делал, люди выживают только с божьей помощью.
Во всей его фигуре было что-то скорбное, он был словно не здесь и разговаривал не с ней. Странная реакция, ведь, по мнению Розалин, операция прошла успешно. Видя, что до неё мистеру Уилсону нет никакого дела, она вышла в коридор и беззвучно закрыла дверь.
Чтобы прогнать тягостное впечатление от этого разговора, она пошла в детское отделение к Мередит.
Та возилась с лекарствами.
– Как наша девочка? – спросила Розалин.
– Прекрасно! – ответила акушерка. – Совершенно здорова!
Розалин подошла ближе.
– Мередит, а что с мистером Уилсоном? – произнесла она. – Он будто сам не свой.
Акушерка тяжело вздохнула и поставила на стол пузырек, из которого набирала в шприц лекарство.
– Когда он первый раз при мне кесарево делал, то потом напился до беспамятства и все мне рассказал.
– Что рассказал?
Мередит села на стул и указала Розалин на другой.
– Он ведь из Тусской Империи приехал лет восемь назад, – говорила она. – Выдающийся был хирург, а особенно – по части родов. Даже при дворе там, кажется, мелькал. Зовут его Васильев Иван Сергеевич, но он переиначил в Джона Уилсона, чтобы не выделяться.
– Он от кого-то скрывался? – затаив дыхание, спросила Розалин.
– Нет, он бежал от самого себя. Он жене своей кесарево делал. Как такое могло случиться, непонятно, да только у жены и у ребенка заражение крови началось. Умерли оба через четыре дня.
Мередит снова вздохнула.
– После их смерти он перестал оперировать. Ему все опротивело, он едва не спился. Но наш бывший главный врач был его другом, он уговорил мистера Уилсона приехать, посмотреть больницу. А если уж дан человеку дар, то он зудит внутри, не дает спокойно
