style="font-size:15px;"> Спиртное смягчило настроение, даже Анна выпила стаканчик и разрешила Сантэн сделать то же самое, и разговор стал беспечным и легким, его прерывали взрывы смеха.
– Что ж, капитан, – граф наконец повернулся к Майклу с расчетливым блеском в единственном глазу, – не расскажете ли теперь, чем вы и ваша семья занимаетесь в Африке?
– Фермерством, – ответил Майкл.
– Арендуете ферму? – осторожно пустил пробный шар де Тири.
– Нет-нет, – засмеялся Майкл. – Мы работаем на своей земле.
– Землевладельцы?
Тон графа изменился, потому что, как это было известно всему миру, земля всегда была единственной настоящей формой богатства.
– И велики ли владения вашей семьи?
– Ну… – Майкл как будто смутился. – Они довольно большие… Видите ли, в основном ими занимается семейная компания… мой отец и мой дядя…
– Ваш дядя-генерал? – вставил де Тири.
– Да, мой дядя Шон…
– Сотня гектаров? – желал узнать граф.
– Немножко больше.
Майкл неловко поерзал на скамье, вертя в пальцах кусочек хлеба.
– Две сотни?
Граф смотрел так выжидающе, что Майкл не мог уже уходить от ответа.
– В целом, если учесть и плантации, и скотоводческие ранчо, и еще те земли, что у нас есть на севере… получится около сорока тысяч гектаров.
– Сорок тысяч?
Де Тири уставился на Майкла, а потом повторил по-английски, чтобы удостовериться в том, что не ослышался:
– Сорок тысяч?
Майкл смущенно кивнул. Он лишь недавно начал чувствовать себя не очень удобно из-за размеров семейных владений.
– Сорок тысяч гектаров? – почтительно выдохнул граф и тут же спросил: – И конечно, у вас много братьев?
Майкл покачал головой:
– Нет, я, к несчастью, единственный сын.
– Ха! – с явным облегчением произнес де Тири. – Ну, не стоит огорчаться из-за этого.
Граф похлопал Майкла по руке отеческим жестом.
После этого он бросил короткий взгляд на свою дочь и в первый раз понял, с каким выражением она смотрит на летчика.
«Да, бывает и такое, – подумал он. – Сорок тысяч гектаров и единственный сын!»
Его дочь была француженкой, она знала цену каждому су и франку, знала даже лучше, чем он сам. Де Тири нежно улыбнулся ей через стол. Она во многом была еще ребенком, но в других отношениях являлась рассудительной молодой француженкой. С тех пор как их управляющий сбежал в Париж, оставив счета поместья в полном беспорядке, именно Сантэн взялась за финансовые дела. Сам де Тири никогда не уделял особого внимания деньгам, для него единственной настоящей ценностью всегда оставалась сама земля, но его дочь была умницей. Она даже пересчитала все бутылки в винном погребе и окорока в коптильне. Де Тири глотнул вина и предался приятным мыслям. После всей этой бойни, скорее всего, останется
