отец.
Уолтер протянул руку к картине над камином и скрючил палец, будто подзывая собаку:
– На что поспорим?
Раздалось оглушительное «скри-и-ип!».
На какую-то долю секунды потолок – Джордж готов был в этом поклясться – раскололся надвое, но не успел он повернуть голову, как перепугался и того больше: ствол дуба вжался в пустую раму портрета, словно заглядывал в комнату, желая рассмотреть всех присутствующих.
Травинки свисали с холста, как пальцы. Поначалу их было немного. Осторожно, будто нащупывая дорогу, они коснулись каминной полки, и тут картина неожиданно потеряла терпение. Рама затряслась, дуб широко раскинул ветки, а всё поле вздыбилось гигантской змеёй, у которой с изнанки болтались и камни, и корни, и черви, и комья земли. Змея метнулась в гостиную, легко перескочив раму, и бескрайним зелёным ковром полетела к полу, поглощая всё на своём пути.
– Папа, берегись! – Джордж прыгнул, пытаясь удержать пошатнувшийся книжный шкаф, пока он не придавил их обоих.
Картина исторгла утробный звук, и сквозь её поверхность пробилась наружу кривая ветка дерева. Рама треснула, а ветка всё росла и росла, и всё больше деревьев толпились позади. Извиваясь и переплетаясь, в комнату вылезали ветки и листья, щебетали, влетая, птицы.
Воплощение чуда оказалось столь же поразительным, сколь неотвратимым. Девонский пейзаж заползал в гостиную, и ни Джордж, ни его отец ничего не могли с этим поделать. Хьюго Бишоп схватил с пола клюшку для гольфа и принялся бешено размахивать ею.
– Прочь, прочь, прочь! – вопил он веткам, которые склонялись вокруг, сплетаясь одна с другой. – Нас не возьмёшь без боя!
А Джордж вовсе даже не думал отбиваться. Он, напротив, стоял с разинутым ртом и таращился то на белку с пушистым хвостом, которая прятала про запас в очаге жёлуди, то на снегиря, который чирикал на каминной полке. Даже Коко с перепугу не помышляла изловить и съесть птицу.
– Неплохо, да? – возник рядом с Джорджем Уолтер. – Чуть-чуть волшебства – и вот что происходит!
Тем временем отец Джорджа беспрестанно размахивал клюшкой и крушил всё вокруг.
– Только не в моём доме! – завопил он, опуская клюшку, будто лезвие гильотины, на куст боярышника. – Получай, чудовище лепестковое!
– Нет, это не его звёздный час, – вздохнул Уолтер.
Листья продолжали прибывать. Они высыпались из рамы, взмывали в высоту балдахином, захлёстывали гостиную бесконечным зелёным потоком. Джордж уже не видел под ними дивана. Он даже не успел оглянуться, как дерево прокралось у него за спиной и проросло на месте книжного шкафа. Пол густо зарос луговой травой. Она щекотала Джорджу лодыжки, когда он бежал к отцу. Тот стоял, глядя в упор на дрожащего оленёнка.
– Что, думаешь, можно расхаживать по моей гостиной посреди ночи и пялиться своими невинными карими глазками? М-м? – Хьюго Бишоп грозно похлопал клюшкой по ладони. – Вот что я тебе скажу, Бемби. Твой поступок называется незаконным вторжением, за это можно арестовать, и
