присутствовали оба этих компонента: вечерний или ночной дождь и громогласная брань. Послед-нее, кстати, задоставало всех, а этого парня – сильнее всех. На сегодняшний день у нас в работе именно такая версия мотивации действий преступника, – Иветта загасила окурок в пепельнице. – Он убивает тех, кто дебоширит в общественных местах и плюет на нормы приличия и чувства окружающих, и поче-му-то «дождевика» это сильнее всего достает именно дождливыми вечерами, настолько достает, что он начинает убивать буянов. Представьте, что будет, когда это дойдет до прессы! Продвинутые писаки за-орут на все голоса, что «человек дождя» – полоумный маньяк, который наступает на горло свободе и раскрепощенности и посягает на величайшую ценность русского языка и могучую силу русского народа – русский мат. Журналисты постарше будут доказывать, что все беды и разгул преступности начались после установления демократии, а вот при Сталине был порядок, а «человек дождя» пошел на преступле-ние из-за отчаяния перед царящим в стране беспределом, который не в силах обуздать власть. Если чест-но, – Иветта понизила голос, – я заранее согласна с последним утверждением, если таковое прозвучит. Уже достает, что нормальный человек иной раз боится из дому выйти и даже среди бела дня в собствен-ном подъезде рискует получить по башке от какого-нибудь сопливого наркомана или ошалевшего алко-голика, которому нужны деньги на бутылку. Но и этот дождевик тоже оборзел! Нужно же поискать дру-гой выход, бескровный! И мне не столько убитых жалко, сколько злит: уже почти месяц мы за ним гоня-емся, подвернув штаны, как за невидимкой, и только собираем за ним трупы.
Внезапно дверь распахнулась, и вошел Михаил Олегович. Он прямо-таки сиял, от набриолиненных волос до носков черных ботинок. Но сильнее всего сияли лицо и глаза прокурора.
– Уже закончили слушание? – спросила Иветта.
– Да! – ответил прокурор. – Семь лет общего режима!
– Доигралась Петухова, – покивала Иветта. – Привыкла с шестидесятых годов воду варить из уче-ников, и так и не поняла, что времена изменились и уже нельзя безнаказанно ноги вытирать о детей!
– И кто такая эта великая и ужасная Петухова? – спросила Синдия.
– Отвратительная особа, которая по недоразумению называлась педагогом, – отрубил Волков. – Больше сорока лет она издевалась над учениками и была уверена в своей полной безнаказанности, но на-конец-то я это пресек!.. Ну, что, Синдия Аркадьевна, я вижу, что Иветта Станиславовна уже объяснила вам положение дел?
– Да, – кивнула Синдия.
– Отлично. Что скажете? Разберетесь?
– Буду разбираться.
– Прекрасно. Уверен, что вы впишетесь в коллектив. Удачи вам в первый день!
Прокурор ободряюще улыбнулся Синдии и вышел из кабинета.
Глава 6.
Адвокат и секретарша
За неделю Синдия Соболевская полностью освоилась в Причерноморске. Она подыскала себе пяти-комнатную
