и поговорим обо всем, как разумные люди. Мы провели вместе одну ночь. – Она покраснела, произнеся эти слова. – После чего ты ушел, не оставив даже дежурной записки с благодарностью. Ты использовал меня, а потом исчез. Через месяц я обнаружила, что беременна. И вот спустя пять лет ты вламываешься в мою дверь и требуешь, чтобы я показала тебе своего сына. Я ничего не знаю о твоем прошлом, и ты кажешься опасным человеком. Черт, я даже не знаю твоей фамилии! И ты полагаешь, что я познакомлю тебя со своим сыном?
Он какое-то время молча смотрел на нее, прежде чем резко заявить:
– Если этот ребенок мой…
Она недоверчиво рассмеялась.
– Если я правильно тебя поняла, ты приехал сюда, даже не будучи уверенным, что ребенок, которого ты так жаждешь увидеть, – твой?
– Поскольку я никогда не видел его, я не могу быть стопроцентно уверен, что он мой. Поэтому я и прошу показать его мне. Человек в моем положении должен быть абсолютно уверен в правоте притязаний на отцовство.
– Что ты имеешь в виду, говоря о своем положении?
Ее вопросы заставили его глаза сузиться еще больше.
– Ты не знаешь, кто я такой?
– Если бы знала, стала бы я спрашивать об этом? – парировала она. – Если ты хочешь, чтобы я пошла тебе навстречу, я требую, чтобы ты сказал мне свое полное имя.
Он сжал челюсти.
– Меня зовут Ромео Брунетти.
Он произнес это с таким видом, словно ожидал, что его слова будут сопровождаться звуками труб и кимвалов. Поскольку Мэйзи молчала, в его глазах появилось странное выражение.
– Это тебе ни о чем не говорит?
Она пожала плечами:
– А должно?
Он еще какое-то время рассматривал ее, потом принялся расхаживать по комнате.
– Совсем нет. Итак, наконец мы покончили с официальными представлениями.
Мэйзи откашлялась.
– Мистер Брунетти, я…
Она замерла, когда он шумно выдохнул.
Она посмотрела ему в лицо и увидела, как его взгляд замер на фотографии, стоявшей на ее столе.
– Это… это он? – спросил Ромео прерывистым хриплым шепотом.
Когда Мэйзи кивнула, он протянул руку и медленно взял рамку со снимком.
При воспоминании о холодном равнодушии, с которым ее родители относились к ее сыну и к ней самой, ей захотелось вырвать фото из его руки. И как всегда, защитить своего сына от неприятия, с которым ей пришлось жить всю ее жизнь.
Она сделала этот снимок в саду Ранелы в первый день весны. Одетый в нарядную рубашку, джинсы и ярко-голубой шерстяной джемпер, Джанлука казался воплощением здоровья и счастья, и Мэйзи не удержалась и сфотографировала его.
Она наблюдала за тем, как Ромео поднес фотографию ближе к лицу. Его черты обострились, дыхание стало медленным и сдержанным. Он почти минуту смотрел на снимок без всякого выражения, потом провел пальцем по щеке Джанлуки.
– Mio figlio, – прошептал он.
– Я не понимаю, что это значит, – так же тихо произнесла
