войну из-за подобной мелочи.
– Это совсем не мелочь! – возмутился Крикс.
Лорд Ирем закатил глаза.
– Я слушаю твой монолог на тему «рабство отвратительно» от самой гавани, так что избавь меня от повторений. И в особенности – от твоих ребяческих суждений о войне. Если тебе повезет, и ты останешься в живых к концу кампании, ты сам поймешь, почему никакой правитель, если у него имеется хотя бы капля здравомыслия, не станет начинать войну ради абстрактных принципов.
– Но ведь не обязательно же сразу начинать войну, – немного сбавив тон, заметил Крикс. – Можно было бы пригрозить, что мы поднимем пошлины… или сказать, что мы не будем поддерживать их флот против аварцев, пока на Островах не запретят… ну ладно, не начнут хотя бы ограничивать работорговлю.
– Неплохое предложение, – небрежно согласился Ирем. – Обязательно внеси его на рассмотрение, когда тебе предложат кресло в государственном совете.
– Мессер Ирем, я ведь не шучу, – с досадой сказал Крикс.
– Само собой. И это как раз самое забавное. Слышал бы ты себя со стороны… вот это «мы поднимем пошлины» – особенно.
Крикс мысленно пообещал себе, что больше никогда не станет обсуждать с мессером Иремом что бы то ни было (по правде говоря, такие обещания он давал себе по десять раз на дню), и прошагал две следующих улицы в мрачном молчании. Потом Ирем замедлил шаг.
– Ты голоден?.. – как ни в чем не бывало, спросил он. От неожиданности Крикс даже забыл, что сердится на каларийца, и кивнул. Мужчина протянул ему свой кошелек. – Помнишь трактир на углу улицы, которую мы только что прошли? Иди туда и закажи обед. Я ненадолго зайду в этот дом, а потом присоединюсь к тебе.
– А что это за дом? – заинтересовался Крикс. – Кто тут живет?
– Распорядитель гавани. По местным меркам – важный человек. Договорюсь, чтобы на «Беатрикс» доставили провизию, и извинюсь, что мы на пару дней блокировали порт. Ничего интересного – дипломатическое словоблудие.
В других обстоятельствах «дан-Энриксу», наверное, и в голову бы не пришло напрашиваться с каларийцем, но последние слова мессера Ирема заставили его насторожиться. Если Ирем говорит «ничего интересного», значит, не хочет, чтобы его спутник проявил к происходящему какой-то интерес. А это уже было любопытно.
– Можно мне с вами? – спросил Крикс с самой невинной интонацией.
– Нельзя. Хозяин – человек Аттала. Еще заведет беседу о политике… Не то чтобы я думал, что ты ляпнешь что-нибудь не то, но взгляд у тебя оч-чень выразительный, и держать себя в руках ты совершенно не умеешь, – сказал Ирем. Крикс поморщился, с трудом сдержавшись, чтобы не спросить у рыцаря, с чего тот взял, что простого «нет» было бы недостаточно. Он молча взял у сюзерена кошелек и, развернувшись, зашагал к трактиру.
На душе у Крикса было тяжело и как-то неспокойно. Пройдя несколько шагов, он осознал, что это тягостное
