встрепенулась.
Ольга, посмотрев на нее, звонко рассмеялась. Выпустила ее из объятий, потрепала по голове:
– Секта. Так и говорят местные… Люди злые в своем невежестве. Ты потом увидишь, когда немного пелена с глаз спадет.
Карина тыльной стороной ладони вытерла глаза, шмыгнула носом:
– Я скучаю. По парню своему…
Ольга покачала головой:
– Не скучай. Если дождется, то семья только крепче будет. А нет, значит, не твой это человек. Значит, Бог отвел с ним жизнь строить и детей рожать.
Карина внимательно посмотрела на нее: Ольга говорила всерьез, без тени иронии и шутки. Она искренне верила в то, что произносила.
Словно догадавшись о мыслях Карины, молодая женщина призналась:
– Ты не жди простого и легкого, простое и легкое только от лукавого. Истинная вера, как и истинное счастье рождается в му́ках. Вот считай, ты свое счастье и строить сюда приехала.
– Одна, без своего парня? – удивилась Карина. – Разве можно счастье в одиночку построить?
– Можно. Счастье оно одно на двоих, от него все греются… Ты не за него или за кого другого волнуйся, а за себя. Себя спасешь, и тем, кто рядом с тобой, хорошо будет. Это как в самолете, в случае аварии – если летишь с ребенком, сперва надень кислородную маску себе, потому ребенку. Так и тут. Сперва себя очисти, после ему поможешь. Поняла? – Ольга доверительно заглянула в глаза, сжала ладонь Карины. Спохватившись, подтолкнула девушку: – Ты давай, переодевайся, я твою одежу в шкаф уберу. А то мне дел еще сегодня… – она выразительно закатила глаза. – До обеда не управлюсь, без обеда и останусь.
Карина зашла за печку, задернула занавеску, стала стягивать с себя джинсы, свитер. Подумав, поменяла и белье – играть по правилам, значит, играть по полной программе. Иначе зачем она все это затеяла.
Дом матушки Ефросиньи стоял на отшибе, чуть в стороне от остальных домов и хозяйственных построек. Небольшой, чисто выбеленный, он почти не отличался от остальных. Невысокое крепкое крыльцо, тяжелая дверь в сени.
Карина зашла внутрь. Лавка, на ней – ведро. Внизу, под лавкой – галоши. В углу рядом со входом – веник. В противоположном – большая кадка для воды, полупустая.
Отряхнув валенки от уличной пыли, Карина постучала в дверь. И приоткрыла ее.
– Заходи, Агата, жду тебя.
Ефросинья сидела за столом. Перед ней лежало несколько стопок тетрадей, толстая книга вроде амбарной, в которую матушка как раз закончила вносить записи и неторопливо ее закрыла.
– Входи. Садись. – Матушка указала взглядом на лавку под окном.
Карина опустилась на нее, сцепила пальцы в замок в ожидании серьезного разговора.
Ефросинья скользнула по ней взглядом, собрала тетради в аккуратную стопку, водрузила поверх ручку и очки-половинки.
– Скажи мне, для чего ты здесь? Зачем пришла ко мне?
Карина подняла взгляд, проговорила тихо:
– Себя найти. Отдышаться
