что нам не доверили обыскать Любу, — вполголоса обратился ко мне Уткин, снимая брюки и пытаясь их аккуратно сложить по отглаженным складкам. Я оценил его чувство юмора и хотел было посоветовать ему быть во время личного досмотра Любы поосторожней, учитывая известный всем в торгпредстве ревнивый и даже лютый нрав Колиной супруги, как в ту же секунду на столе защелкал — или лучше сказать, зазвенел — искомый нами бриллиант. Он неспешно вывалился на стол из манжеты Колиных брюк на глазах всех присутствовавших и даже немного как бы демонстративно прокатился по столу, искрясь всеми своими пятьюдесятью семью гранями. Остановившись, бриллиант как бы просигналил — а вот и я!
Мы с Колей практически задохнулись, потеряв дыхание от неожиданности, переходящей в радость, а Гусев досадливо щелкнул пальцами.
Не успел он дощелкнуть, как мы с Уткиным, толкаясь и отпихиваясь друг от друга в майках, трусах[9] и с брюками в руках рванули по коридору к туалетам — вот там-то и наступило настоящее облегчение.
На последовавшем незамедлительно после обнаружения бриллианта и натягивания брюк совещании у торгпреда все присутствовавшие были слегка в приподнятом настроении, которое обычно сопровождает окончание ревизии или отъезд большого начальства. Гусев, правда, пытался поднять вопрос о несоответствии мероприятий торгпредства по сохранности социалистической собственности требованиям времени и возросшим проискам врагов нашего государства. Торгпред, однако, уловив в этом наезд на его ведомство, отметил, что сохранность обеспечена, люди проверенные, все хорошо, и устремив свой взор на Гусева и выставив вперед указательный палец, искривленный в результате отложения солей, пробурчал:
— Я тебе говорил, что из этого роя не выйдет… ничего. Все на месте, все хорошо, никаких пропаж.
Улавливая развитие ситуации, секретарь парторганизации торгпредства, скрывавшийся для конспирации перед итальянскими властями за должностью секретаря профсоюзной организации, подтвердил, что и Коля Уткин, и я имеем хорошие характеристики (члены партии, характер советский, беспощадны к врагам социализма, преданы делу борьбы всех трудящихся — короче, лучше, чем у Штирлица).
Обращаясь к нам, торгпред сказал:
— По-хорошему вам обоим влепить бы по выговору, но я подумаю еще, посоветуюсь.
Все остальные из присутствовавших на совещании хранили многозначительное молчание, сосредоточенно рассматривая свои руки и время от времени поглядывая на торгпреда и кивая головами.
На этом история закончилась, ни выговоров, ни других последствий не было. А жара на следующий день спала, и наступила прекрасная пора итальянской осени, того времени, которое у нас называется бархатный сезон, затем переходящее в бабье лето. На мой взгляд, лучшее время года.
Итальянское сопротивление Хрущеву
Эту историю придется начать издалека. В конце пятидесятых годов прошлого века я был назначен
Сейчас мне эта пробежка напоминает известные сцены в одной из лучших советских комедий «Джентльмены удачи», где якобы беглые сидельцы в трусах и майках изображают спортсменов из общества «Трудовые резервы».
