событие.
Шла Великая Отечественная война. В лесу на опушке остановился на привал отряд наших бойцов. Все были очень уставшие, кто-то прилег и задремал, кто-то доедал последние крохи еды, достав их из потертого, пропахшего порохом вещмешка. Раненые стонали, а медсестры бережно ухаживали за ними.
Голод нещадно мучил всех, и один солдат отправился на поиски ягод. В глубине разлапистого ельника в мягком изумрудном мху росла нежная и сочная черника. Ягодки были крупные, легко снимались с веточки, и оголодавший боец наслаждался давно забытым вкусом.
Шаг за шагом он углублялся все дальше в лес, натыкаясь на новые островки лесной черники. Рассмотрев вдалеке еще несколько зеленых ложбинок с черно-синими плодами, мужчина сделал три стремительных шага и оказался по пояс в трясинном, самом опасном болоте. При попытке освободить свою винтовку парень увяз еще глубже.
Тем временем темно-коричневая жижа засасывала все сильнее, и даже дыхание, при котором расширялась грудь бойца, было убийственным. Липкое и вязкое болото устроено как живой организм, если двигаться быстро – утягивает молниеносно, а если не шевелиться – медленно, но все равно не отпускает своей жертвы. Боец кричал, рыдал, взывал о помощи, но находился настолько далеко от отряда, что все было тщетно. Измученный и поникший, он уже был по шею в трясине, и только охрипший голос по-прежнему слушался его.
Вдруг он заметил кого-то в полевом кителе. Путник был явно не из наших. Он крадучись перебегал поляну и опасливо озирался. Выхода не было: солдат дико закричал, едва не захлебнувшись вонючей тиной. Человек вздрогнул, огляделся и, заметив утопающего, отправился ему на помощь. Сломав длинную палку, он подполз как можно ближе к русскому воину и воткнул ее в болото. Онемевшие пальцы вцепились мертвой хваткой в толстую ветку. Немец изо всех сил тянул и медленно отползал назад, по сантиметру отбивая жизнь противника у смерти.
Вскоре все закончилось. Грязные и изможденные, забыв про вражду и оружие, они лежали на опушке и тяжело дышали. Немец достал фляжку, умыл лицо нашего героя и дал напиться. Потом снял с шеи старинный серебряный медальон, открыл его и показал парню свою семью. С фотографии смотрела молодая светловолосая фрау. Девушка обнимала девочку-красавицу.
Знаками фриц показал: «Я тебя спас, люблю семью, хочу жить. Давай я пойду туда, – он махнул рукой в сторону леса, – а ты – туда». Отважный солдат согласился.
Светловолосый немец с блеклыми глазами на веснушчатом лице, совсем непохожий на фашиста, улыбнулся и пошел прочь, не проявив никаких признаков агрессии. Наш боец сел, отряхнулся, но, увидев планшет с документами у уходящего спасителя, вскинул винтовку и, нисколько не сомневаясь, выстрелил в спину. Парень погиб. Это был враг. Конечно, трогательная фотография фрау с дочерью – хорошо, но важные бумаги для Родины – лучше.
Впоследствии защитнику, раздобывшему секретные сведения, вручили медаль. Он прослыл героем, прошел войну без единого ранения, и все бы ничего, да совесть страшно мучила нашего солдата с того самого дня. В
