style="font-size:15px;"> Сидаль ослышался? Судить? Чиаро?! Это бред! Он самый преданный, самый доблестный воин, верный слуга Заблудшего, лучший из сыновей Вечности, его любимый старший брат! Этого просто не может быть! Ашесы наступали, Крылатые оборонялись, а что еще им оставалось? Брат не боялся ходить иными путями, чем все остальные, любил ярко и стремительно, но чтобы предать? Этому никто не поверит! Да и зачем ему это? Чиаро всю жизнь воевал с ашесами. Выполнял свой долг, служил Римериану, почитал отца и братьев. Пусть делал это, не признаваясь, дерзко, с вызовом, но никто не был предан Римериану больше, чем он!
– Судить? За что? – У младшего брата пересохло во рту.
– За измену. Твой брат стал предателем, Сидаль. Солнце его славы закатилось.
Сидаль и представить не мог, что слова бывают так тяжелы. Словно огромная волна, поднявшаяся из неоткуда и накрывшая собой их всех. А ведь он предупреждал Тансиара, он говорил ему! Тогда, накануне битвы у Багряного…
Подавленно замолчавший Наследник сокрушенно опустил голову:
– Ты думаешь, мне легко говорить тебе все это? Я знаю, какая это трагедия, какой удар для семьи, для Римериана, для тебя, для всех. Не секрет, что ты любил его больше, чем любой из нас. Я знаю, как горько тебе слышать правду, но ты должен ее услышать. Ради отца, ради нашей семьи, ради Царства Вечности. Ведь рано или поздно Владыке придется принять единственно правильное решение, и тогда его опорой по защите Юга станешь ты.
– Я?
– Да, ты. Почему ты так удивлен? Ты достойный и смелый юноша, я бы даже сказал отважный. Отец ошибся. Он выбирал Тансиара в надежде, что тот будет преданно служить Римериану, но в Альентэ от римерианина лишь имя. Сам посуди: не вернись он назад, измена стала бы очевидной. А так, помяни мое слово, не пройдет и недели, как его возведут в ранг героя! Еще бы! Почти в одиночку против двух тысяч!
В эту минуту Сидаль ненавидел свою память, ведь она стремительно возвращала его в прошлое. Два таких разных разговора, имевших место в разное время, в разных местах, с разными людьми. Слова, сказанные ему Нааяром когда-то очень давно:
– Помяни мое слово, мы все еще хлебнем и слез, и крови из-за твоего дорогого брата. Он предаст всех, кто имел глупость думать, что он их любил. Предаст жестоко, беспощадно, как разит своих врагов. Именно своих, потому что он всегда был, есть и будет эгоистом, думающим лишь о себе и своем величии. И вот тогда каждый узнает ему цену, но будет слишком поздно…
И совсем другая ночь, витражное окно, бескрайняя синева и стоящая высоко в небе Восковая звезда.
– Может и стоит уничтожить то, чему суждено быть уничтоженным и что рано или поздно станет таковым?
– Что ты такое говоришь? – ужас в глазах заставляет старшего брата смягчиться.
– То, что слышал. Умирающее либо должно умереть само, либо ему кто-то должен помочь это сделать.
Небытие, Тансиар говорил ему! Еще до свадьбы Нааяра, до Багряного! А он слушал, но не слышал, не понимал…
– Сидаль, – старший брат завершил все
