уши и придерживая укушенную щёку. – Противен даже звук!
– Я лишь предлагаю обратиться к Творцу, – пояснил Чанеке, – Как бы ни звучало Его имя на разных языках, Творец един для всех народов. Ведь все мы созданы по образу и подобию Его духа!
Бартоломео приподнялся с каменных плит:
– Надеюсь, не его идола разбил пылкий брат Хуан? – спросил он. – В таком случае я обращусь к Всевышнему Творцу. Как звать, по-вашему?
– Цаколь-Битоль, – подсказал Чанеке.
Бартоломео встал на колени и поклонился:
– Убереги нас, Цаколь-Битоль! Спаси от нелепой смерти на этом прекрасном острове!
– Отступник! Прельщённый сатаной! Анафема тебе! – в бешенстве заорал Хуан, подскакивая с пола, – Режьте меня, рубите – плевал я на ваше поганое божество!
Чанеке с грустью поглядел на монаха:
– Увы! Ты презираешь не его, а всех нас, живущих среди сельвы. Хотя даже не знаешь, за что! Да ты, я думаю, не знаешь и своего распятого Бога, потому что не могло быть в нём презрения и ярости. Это чувства толпы, которая буйствует в твоей голове. Я бы исцелил тебя, да не моя забота. Ступайте с миром…
И Чанеке велел перевезти монахов через озеро, снабдив пищей на семь кинов пути.
Пока Хуан и Бартоломео плыли в пироге, не перемолвились и словом. Даже не смотрели друг на друга, укрывшись капюшонами.
Издали они ещё больше напоминали двух грустных обезьян-мириков, пойманных для продажи на рынке. Известно, что на вопль о помощи собирается всё стадо этих цепкохвостых обезьян, целая шумная, воющая орава.
И Чанеке опять усомнился:
«Они ведь могут вернуться со множеством таких же, как брат Хуан, людей, у которых в головах свирепая толпа. Да и каков бы ни был бедный Циминчак, а ломать добро в храме – чистый разбой! Наверное, следовало вырвать их сердца. Впрочем, ещё не поздно послать погоню!»
Так рассуждая, Чанеке взошёл на пирамиду и долго рассматривал обезглавленного Громового Тапира.
Он выглядел не так уж плохо. Даже прекрасно выглядел, если забыть, что кое-чего ему не хватало. Ну, это быстро забудется!
«Вот настоящее божество толпы», – подумал Чанеке, смахивая щёткой пыль.
И тут же засомневался, не хватил ли он лишку в своих суждениях.
Игра пок-а-ток
Колесо времени вращалось бесшумно, и, казалось, что годы едва покачиваются на месте, шурша чуть слышно, как прибрежные камыши.
Именно в камышах на берегу озера Балам и Бошито поймали дикого котёнка оселотля. Братьям было немало лет, уже совсем не дети, а взрослые мужи. Однако целыми днями возились с оселотлем, обучая разным штукам, – ходить на задних лапах, прыгать в кольцо, ловить мяч зубами, подкрадываться к игуанам, греющимся на солнце, притворяться шкурой, лежащей в пыли, считать до двадцати и отвечать на простые вопросы, урча или мигая.
– Без этих навыков ему трудно
