Майя глазам не поверили, увидев, сколько попалось рыбы.
Впрочем, на свой манер они ловили не многим меньше. Перегораживали речку или ручей плотиной и бросали в воду дурманные травы, отчего рыба, засыпая, всплывала на поверхность – только собирай.
Гереро решил удивить их ещё больше и смастерил повозку на двух колёсах из деревянных чурбачков. Она катилась вполне прилично, хоть и вразвалку, с подскоками.
Однако на жителей города Тайясаля не произвела впечатления. Как будто они увидели что-то знакомое, отчего давно отказались за ненадобностью. Так ребёнок, повзрослев, отворачивается от старых игрушек.
В хозяйстве майя не было колеса. Зато в их воображении крутились колёса – небесные и временные, исчисляющие жизнь одного человека, поколений, целых народов и всей нашей Земли.
Вскоре Рыжебородый стал своим человеком на озере Петен-Ица. Расхаживал по городу в белой рубахе с красным вышитым узором на рукавах и в коротких, но широких, вроде юбки, штанах-маштле.
У него завелись кое-какие деньги, то есть бобы какао. На городском рынке за десять бобов можно было купить кролика, а за сотню – раба из пленных или сироту, без роду и племени.
Гереро приглянулась старшая дочь ахава Канека. Конечно, на неё никаких бобов не хватило бы.
Но Гереро начал оказывать ей знаки внимания – ухаживал, как мог. Подарил ожерелье из раковин. Потом дюжину красивейших перьев какой-то сказочной птицы, оказавшейся, как выяснилось, петухом местной породы. И вскоре через Эцнаба попросил её руки и сердца. Неизвестно, какие слова отыскал жрец, но Канек согласился, и Рыжебородый женился на девушке по имени Пильи.
Она была так же нежна и ласкова, как звук её имени.
Голова в дощечках
А в 4628 туне Пятого солнца, или в 1514 году от рождества Христова, у Гереро и его жены-принцессы родился сын. Настолько, видно, была сильна папина подсолнечная кровь, что он появился на свет таким же светлым и рыжим. Его так и назвали Шель, что на языке майя означает Белый.
В землю зарыли золу из очага и несколько стрел, надеясь, что мальчик станет хорошим воином. Жрец Эцнаб бережно положил пуповину в глиняный сосуд, накрыл крышкой и нарисовал какую-то закорючку.
– Лучшее лекарство от неожиданных болезней! – объяснил он папе Гереро.
Пильи с младенцем очистили паром и пахучими травами в бане.
А затем они целых два месяца-виналя, то есть сорок дней, провели в уединении. Лишь служанка ухаживала за ними, крепко пеленая Шеля, связывая по рукам и ногам, чтобы душа не сбежала.
Мама Пильи млела от восторга, глядя на голубоглазого рыжего мальчика, так похожего на отца, будто он появился в этом мире совсем без её участия.
– Мой голубок, – говорила она, – Мой попугайчик, мой совёнок, моё солнце…
И эти слова звучали у неё так складно,
