губу и подошел к портрету с чашкой в руке.
– Я останусь с настоящим Дорианом, – мрачно сказал он.
– Это настоящий Дориан? – Воскликнул оригинал, приблизившись к портрету. – Я действительно именно такой?
– Да, это твоя точная копия.
– Это прекрасно, Бэзил!
По крайней мере, ты точно такой снаружи. Но он никогда не изменится, – вздохнул Бэзил. – Это многое значит.
– Ну почему люди так помешаны на верности! – Воскликнул лорд Генри. – Но даже в любви это просто вопрос физиологии. Наша воля никак на это не влияет. Молодые люди стремятся быть верными, но предают, старые хотели бы изменить, но не в состоянии, вот и все.
– Дориан, не ходи в театр сегодня вечером, – сказал Голуорд. – Останься и поужинай со мной.
– Я не могу, Бэзил.
– Почему?
– Потому что я пообещал лорду Генри Уоттону пойти с ним.
– От того, что ты будешь сдерживать свои обещания, он не станет относиться к тебе лучше. На самом деле, он всегда нарушает собственные обещания. Пожалуйста, не ходи.
Дориан Грей засмеялся и покачал головой.
– Умоляю тебя.
Юноша засомневался и посмотрел на лорда Генри, который наблюдал за ними из-за чайного столика с довольной улыбкой на устах.
– Я должен пойти, Бэзил, – ответил он.
– Что ж, – сказал Голуорд, вернувшись к столику и поставив свою чашку на поднос. – Уже довольно поздно, а вам еще нужно собраться, поэтому лучше не теряйте времени. Пока, Гарри. Пока, Дориан. Приходи навестить меня в ближайшее время. Приходи завтра.
– Конечно.
– Ты не забудешь?
– Конечно же нет, – заверил Дориан.
– И… Гарри!
– Что, Бэзил?
– Помни, о чем я просил тебя сегодня утром в саду.
– Я уже забыл об этом.
– Я тебе доверяю.
– Если бы я мог доверять себе, – засмеялся лорд Генри. – Пойдемте, господин Грей, мой экипаж ждет на улице, я отвезу Вас домой. Пока, Бэзил, это был очень интересный вечер.
Когда дверь за ними закрылась, художник упал на диван, а его лицо исказилось от боли.
Глава 3
На следующий день в половине первого лорд Генри Уоттон следовал из Карзон Стрит в Албани, чтобы навестить своего дядю, лорда Феримора, приветливого, хотя иногда и грубоватого, холостяка, которого общество в целом считало самовлюбленным, поскольку не имело от него никакой пользы; а вот бомонд считал его щедрым, ведь он обеспечивал людей, способных его поразить. Его отец был послом в Мадриде во времена, когда Изабелла была еще юной, а о Прим никто и понятия не имел, но уволился с дипломатической службы из прихоти и обиды на то, что ему не предложили должность посла в Париже – должность, которая, по его мнению, должна была принадлежать ему по праву рождения, лени, прекрасно написанных дипломатических писем и безграничной жажды наслаждений. Его сын, который
