зовались ими. Но я был консервативным человеком и любил газеты. Одет я был в таком же стиле, под стать любителю газет. Поношенный коричневый плащ и такого же цвета шляпа, как одевались миллионы американцев за пятьдесят. Правда, до пятидесяти лет мне было ещё далеко, но тем не менее.
Меня зовут Андрей Терентьев и я работаю секретарём нашего консульства в Нью-Йорке, а по совместительству ещё и офицером ГРУ. Сейчас я встречаюсь с нашим агентом, который должен был передать мне микрочип со стратегической секретной информацией.
Напротив меня на такой же скамейке сидел мужчина в серой куртке и тоже читал газету. Это и был агент, с которым я должен встретиться, и я знал, что в левом кармане его куртки находилась открытая пачка жевательной резинки, где и был спрятан микрочип. Мы уже давно обменялись паролями, и сейчас он должен был передать пачку мне, но я решил ещё раз подстраховаться.
Я сложил газету и медленно повернул голову направо. Через две скамейки от меня сидел молодой человек и ковырялся у себя в телефоне. Заметив мой взгляд, он как-то неправдоподобно быстро отвернулся.
Я так же неторопливо повернулся налево. Метрах в тридцати стояли парень и девушка и о чём-то беседовали. Я заметил, что они находились прямо под солнцем, из-за чего девушка всё время щурилась и закрывала глаза ладонью, что явно приносило ей неудобства. Если бы они приблизились к высокой кирпичной стене, стоящей рядом, то оказались бы в тени. Но тогда им было бы меня не видно.
Я сразу всё понял. Моего агента «пасли», и скорее всего собираются арестовать именно сейчас, в момент передачи.
Я посмотрел на агента и понял, что тот заметно нервничает, и ему было от чего. Если бы у него при аресте ФБР нашли микрочип, то самое малое, что ему грозило, это пятнадцать лет тюрьмы. Сейчас он не мог его даже просто выбросить, поскольку наверняка с разных сторон велась видеосъёмка. Я понял, что нужно спасать парня.
Я свернул газету трубочкой и согнул её пополам. Получилась буква «V». Это означало, что мы должны приступить к запасному варианту операции.
Агент еле заметно кивнул, давая понять, что понял меня. Он не торопясь достал из кармана пачку жевательной резинки, вытащил оттуда одну пластинку и положил в рот. Потом поднялся и неторопливо побрёл к выходу из сквера. Проходя мимо мусорного бака он как можно незаметнее бросил туда полупустую пачку жвачки, но американские контрразведчики наверняка заметили этот жест. Парень, который делал вид, что копается в кнопках мобильного телефона, сразу же вскочил на ноги и быстро пошёл за агентом.
Медлить было больше нельзя. Хорошо бы поднять большой шум, и я тут же придумал, как это сделать.
Я встал и почти бегом бросился вслед за агентом. Вставая, я расстегнул браслет моих наручных часов и проходя мимо урны, в которую мой человек бросил пачку жвачки, как бы случайно уронил в неё свои часы. Я остановился, громко ругаясь, нагнулся над мусорной урной и стал выбрасывать из неё всякий мусор. Пластиковые стаканчики и обёртки от хот-догов, пустые пачки из-под сигарет и мятые жестяные банки полетели на аккуратно стриженный газон. Всё это сопровождалось таким шумом, что все люди вокруг останавливались и смотрели на меня. Я заметил, что парень, идущий за агентом, тоже остановился и оглянулся. Я был уверен, что отвлёк внимание всех следивших за моим человеком фэбээровцев хотя бы на короткое время. У моего агента было минимум две секунды, и он должен был ими воспользоваться. Если не дурак, конечно.
Я успел найти пачку жвачки и вдруг почувствовал, как меня схватили крепкие руки.
– Стоять! ФБР! – раздался громкий голос.
– А в чём, собственно, дело? – спросил я, повисая на руках у тех, кто меня держал. – Я уронил сюда свои часы.
– Не паясничайте, Терентьев, – услышал я знакомый голос.
Я оглянулся и увидел моего большого «друга», заместителя начальника местного отделения ФБР Фреда Миллера. Этот господин давно обещал выслать меня из штатов в двадцать четыре часа и его очень злило, что у меня была дипломатическая неприкосновенность.
– Здравствуйте, Фред, – я улыбнулся как можно шире. – Какого чёрта вы здесь делаете?
– Да вот, пытаюсь наконец-то поймать одного наглого русского шпиона, – он улыбнулся ещё шире меня. – И я думаю, что мне наконец это удалось.
– Кого это вы имеете в виду?
– Вас, Терентьев, вас, – произнёс он. – Скажите, зачем вы устроили весь этот спектакль?
– Я уже сказал, что случайно уронил в урну часы.
– Тогда это что такое? – спросил Миллер, указывая на пачку жвачки, зажатой в моей правой руке.
– Не знаю, Фред, – ответил я. – Наверное, схватил машинально.
– Понятые, подойдите, – сказал он.
Понятых было двое: полный рыжий мужчина и совсем молодая
