свирепством на кончиках волос носилась за пьяно-неуклюжим Филлипсом по всей местности, изредка подбирая веточки с земли и швыряя их в него.
Йен усмехается. Поэтому Элла никогда не любила Пати и почти всегда отказывалась от таких вылазок с семейством Эйданов. В жене Лютера не было и толики светской гордости, лишь эмоциональная взбалмошность. И Вуд никогда не понимал, как у неё получается сохранять индивидуальность несмотря на жёсткие рамки скряг, окружающих её мужа. Вуд был одним из тех скряг.
– Хорошо бежит, – комментирует Зои несущегося на неё Ноа, заранее ставя тарелку на стол.
– Ты же видишь, что на тебя? – интересуется самый молодой из штата охранников – Малыш Скотти.
– Да уж, Бог глазами не обделил! – хмыкает девушка, наблюдая как расстояние между ней и Ноа стремительно сокращается.
– Зато талант точно поубавил. Да, Колумбийка? – едко вставляет Ванда Ларссон, отчего Йен резко поворачивает голову сначала в сторону хихикающих танцовщиц, а потом на совершенно спокойную Зои.
На ней словно был хитиновый покров: ни один лицевой мускул не дёрнулся, даже зрачки не сузились, будто бы она не слышала вопиющей колкости.
Стоит Вуду моргнуть, как вихрь по имени Ноа проносится мимо него, стараясь затормозить около Зои, но по итогу утягивает её звонкий смех, вслед за собой, на траву. Наблюдающим надоедает игра коллег ровно в тот момент, когда к Ноа и Зои подоспевает запыхавшаяся Патрисия.
– Ноа, чёрт возьми! – смеётся девушка, сидя на траве, наблюдая за хитрым выражением лица Пати снизу вверх. – Лютер, твоя женщина задумала что-то нехорошее!
– Да? Пойду тогда выпью, – хмыкает Эйдан, быстро материализуясь у общего стола.
– Спасибо тебе, кидок! – с улыбкой бурчит Тёрнер. – Миссис Эйдан, мы можем с вами договориться? Я покрою вам все расходы, что причинил этот непутевый барменишка! – Зои так ловко и грациозно встаёт на колени, что Йен невольно сглатывает.
«Кажется, мне тоже лучше выпить», – потряхивает головой он, уже собираясь сделать шаг к Лютеру, но задорный взрыв смеха Зои, Патрисии и Ноа заставляет его снова окинуть взглядом Тёрнер.
– Поднимайся давай, храпля, – смеётся Ноа, вставая сам и протягивая руку девушке.
– Я не храпля!
– А я не непутёвый барменишка! – довольно фыркает Филлипс.
– Тут бы я, конечно, поспорила, – посмеивается Пати, обвивая руку подруги. – Как насчёт вина?
– Предложение безоговорочно принято! – без единой запинки и с таким серьёзным выражением лица проговаривает Тёрнер, что уголок губы Йена тянется вверх.
– Она на всех так влияет, – улыбается Ноа, почёсывая затылок, когда девушки уходят чуть подальше.
– Что? – несколько раз моргает Йен, возвращаясь из какой-то невероятной ауры в повседневность.
– Говорю, она абсолютно на всех так влияет. Хочется улыбаться и раскрывать душу даже тем, кто её терпеть не может. – Ноа коротко кивает
