вожаком аббатства должен быть не он, а брат Томас. Он взял книгу, которую раньше держал Симеон, и передал матрикуларию. Тот сразу все понял, открыл книгу, нашел нужную страницу и начал читать. Монахи и монахини выстроились по обе стороны алтаря, и все удостоверились, что именно Томас руководил чтением псалма.
Так или иначе, службу удалось закончить.
Едва выйдя из собора, Годвин задрожал всем телом. Чуть не случилось беды, но, кажется, все-таки обошлось.
Монахи принялись возбужденно обсуждать случившееся, едва войдя во внутренний двор. Ризничий прислонился к колонне, пытаясь взять себя в руки, и прислушался к возгласам братьев. Кто-то твердил, что осквернение реликвии – верный знак: мол, Господь не хочет, чтобы Карл был приором: именно этого и добивался Годвин, – но большинство монахов, к его ужасу, сочувствовали Карлу. Этого Годвин нисколько не хотел. Он понял, что, вызвав жалость к Слепому, невольно наделил того преимуществом.
Ризничий собрался с духом и поспешил в госпиталь. Следовало побеседовать с Карлом, пока тот не оправился и не понял, что монахи на его стороне.
Помощник приора сидел на кровати, с рукой на перевязи и с обмотанной головой. Он был бледен и выглядел потрясенным до глубины души; каждые несколько секунд лицо его подергивалось. Рядом разместился Симеон.
Казначей с неприязнью посмотрел на Годвина и процедил:
– Полагаю, ты доволен, брат.
Годвин пропустил колкость мимо ушей.
– Брат Карл, ты будешь рад узнать, что мощи святого вернули на место с гимнами и молитвами. Святой, несомненно, простит нас за эту трагическую случайность.
Карл покачал головой.
– Случайностей не бывает. Все предопределено Господом.
Годвин приободрился. Пока все хорошо.
Но Симеон явно думал о том же и попытался остановить Карла:
– Не горячись, брат.
– Это знак, – произнес Карл. – Господь не хочет, чтобы я стал приором.
Именно на это ризничий и надеялся.
– Глупости. – Казначей взял кружку, что стояла на столе возле кровати, – наверняка там было теплое вино с медом, лекарство матери Сесилии от большинства болезней, – и вложил ее в руки Карлу. – Вот выпей.
Регент послушно пригубил, но не отвлекся от главного.
– Грех отмахиваться от подобного знамения.
– Бывает, что знамения не сразу поддаются толкованию, – возразил Симеон.
– Может, и так. Но даже если ты прав, проголосуют ли братья за приора, который не в состоянии пронести мощи святого, не осрамившись?
Годвин вмешался:
– А может, сострадание привлечет к тебе сердца братьев.
Симеон бросил на него недоуменный взгляд. Казначей не понимал, куда клонит ризничий.
Он был прав, подозревая Годвина: тот лишь строил из себя advocatus diaboli[37], пытаясь добиться от Карла не просто горестных
Авторский анахронизм: официально должность укрепителя веры (адвоката дьявола) при канонизации святых была введена в католическую практику только в 1587 г., а первое упоминание о присутствии человека с такими полномочиями на церковной церемонии относится к 1524 г., когда в Риме был беатифицирован первый патриарх Венеции Л. Джустиниани.
