на соблюдении обычных правил. Но эти дни миновали.
Керис посмотрела на отца. Тот едва сдерживал бешенство.
– Как скажете.
– Да благословит вас Господь.
Эдмунд вышел, Керис последовала за отцом.
Вместе они пересекли двор и лужайку, миновали прискорбно жалкую горстку рыночных лотков. Девушка понимала, как тяжело отцу, сколь велики его обязательства. Большинство горожан беспокоились лишь о том, как прокормить семью. Олдермен же заботился обо всем городе. Керис покосилась на отца и заметила, что тот озадаченно кривится. В отличие от Карла Эдмунд не станет воздевать руки к небу и твердить, что на все воля Божья. Нет, он будет ломать голову, пытаясь решить задачу. Керис стало жаль отца, брошенного на произвол судьбы без всякой помощи от будто бы всесильного аббатства. Отец никогда не жаловался на груз ответственности, просто брал его на себя. Ей захотелось плакать.
Вышли со двора на главную улицу. У двери дома Керис спросила:
– Что же нам теперь делать?
– Это же очевидно, – ответил отец. – Нельзя допустить, чтобы Карла выбрали приором.
15
Годвин хотел стать аббатом Кингсбриджа, желал этого всем сердцем. Ему не терпелось изменить к лучшему денежное положение аббатства, навести порядок в управлении землями и другим имуществом, чтобы монахам больше не приходилось обращаться за деньгами к матери Сесилии. Он жаждал добиться четкого разделения братии с сестрами, а также выстроить преграду между всеми монашествующими и горожанами, чтобы принявшие постриг могли дышать чистым воздухом праведности. Помимо этих высоких целей им двигало кое-что еще: он желал власти и титулов. По ночам он уже воображал себя приором.
«Прибери мусор во дворе», – говорил он какому-нибудь монаху.
«Да, отец-настоятель, уже иду».
Годвину нравилось, как звучат слова «отец-настоятель».
«Добрый день, епископ Ричард», – говорил он дружески, вежливо, но без подобострастия.
Епископ Ричард отвечал ему, как один почтенный клирик отвечает другому: «Вам также добрый день, приор Годвин».
«Надеюсь, вы довольны, милорд архиепископ?» – спрашивал настоятель уже более почтительно, но все же не как подчиненный, а как младший сподвижник великого человека.
«О да, приор, вы проделали прекрасную работу».
«Ваше преосвященство очень добры».
Может быть, в один прекрасный день, прогуливаясь по дворику подле богато одетого властителя, он скажет: «Ваше величество оказали нам великую честь, посетив наше скромное аббатство».
«Благодарю вас, отец Годвин, но я приехал к вам за советом».
Да, ризничий очень хотел стать настоятелем, но не знал, как этого добиться. Думал неделю напролет, наблюдая за сотнями похорон и устраивая воскресную службу – погребение Антония и одновременно поминание всех погибших жителей Кингсбриджа.
О своих чаяниях он ни с кем не заговаривал. Всего десять дней назад он познал цену бесхитростности, когда
