какую такую и что у нее должно быть. – Да и вообще дело хорошее, раз обещали покойному, надо сделать. Он даже фотокарточку мне оставил, помнишь? – Митрич пошарил рукой во внутреннем кармане куртки и вынул оттуда пожелтевший от времени снимок, на котором была изображена красивая женщина в длинном платье и широкополой шляпе с пером, которая держала за руку мальчика лет восьми.
– Вот сохранил, – Митрич протянул картинку подельнику.
Тот взял её в руки, внимательно посмотрел и медленно перевернул другой стороной, на обратной стороне была надпись: «Твой дом – Вилла Ботиче, в окрестностях Праги. Викентию, с любовью Елена и Эжений».
Зуб причмокнул и вернул фотокарточку обратно Митричу.
– А хороша его жена, да? – он снова сально ухмыльнулся. – Ну да, ладно, о бабах потом, когда при деньгах будем… Ты слушай… – он наклонился к деду и продолжил, – у меня здесь, в Москве, живет родная сестра. Она лет пять назад очень удачно вышла замуж за одного чиновника. Так вот, муж её не простой – работает в Министерстве речного транспорта, а недавно, на нашу удачу, его перевели курировать туристические и пассажирские суда. Так что теперь он там в курсе всех событий. Тут и родился мой гениальный план. Я с ним уже перетер нашу историю. Он обещал, что все устроит наилучшим образом.
– Ты и с ним будешь делиться? – уточнил Митрич.
– Придëтся… – наигранно вздохнул Зуб. – Но, по рассказам покойного, там добра на всех хватит. Ты дальше слушай. В середине навигации теплоход «Комарно» будут отправлять на судоверфь в Чехословацкую Социалистическую Республику для переоборудования. И, говорю, тебе это наш шанс. Всё чисто и быстро. Комар носа не подточит. Достанем цацки, спрячем на корабле, переправим за границу, там я их продам и всё по чесноку поделю. Вот тогда и заживем, паспорта сделаем, новое имя, новая жизнь…
Митрич очень внимательно слушал возбужденную речь всегда спокойного сокамерника и молчал, что моментально взбесило Зуба.
– Понимаешь, – продолжал он, – у нас появилась отличная возможность, – Зуб уже говорил громко и взахлеб, таким Митрич его не видел, – повторяю, тебе ещё раз, дурья твоя башка! – стукнул ладонью по столу так, что все в пивнушке обратили внимание на наших собеседников.
Заметив это, Зуб ближе наклонился к Митричу и, понизив голос, продолжил:
– Дед, дело верняк! Свой человек в министерстве всё организует.
Дед же всё время монолога Зуба раздумывал, как ему выйти сухим из воды, так как он не доверял этому человеку ни на грамм, тем более, когда речь шла о таких сокровищах…
И Митрич вспомнил, как все было…
* * *
С тех пор уже минуло восемнадцать лет, а такое впечатление, что всё случилось в прошлую осень…
В том году выдался особенно холодный ноябрь, да что и говорить, всё лето тоже было гнилое. Дождь ежедневно лил, как из ведра, форменная одежда заключенных промокала насквозь и за ночь не успевала
