в грязной луже! Но сейчас пленнику так захотелось услышать свой прежний голос, что он уже не думал ни о чём. Тэмуджин набрал полную грудь воздуха, и снова запел. В этот раз голос окреп и уже не срывался, но вскоре холод стал сводить челюсти, и петь стало труднее. Он помолчал немного, набираясь сил, и в который раз послышался его срывающийся под дождём голос. Мальчик пел, с усилием крича, пел о маленьком жеребёнке, что скачет, радуясь солнцу, всё дальше отдаляясь от матери. Пел о степных далях и беркуте, что парит высоко, и голос его прорывался через шум ливня, то и дело заглушаемый им.
Горланя песню, Тэмуджин не заметил, как перед ним возникла девочка. Небольшого росточка, она с усилием развернула принесённую попону и накрыла его, не произнося ни слова. Укутав пленника, девочка также быстро исчезла за струями дождя, и он снова оставался один. Дождь всё лил и лил, но принесённая попона держала тепло, и мальчика стало клонить в сон. И в эту минуту он почувствовал, как чья-то ладонь легла ему на плечо.
– Идём со мной! – услышал Тэмуджин мужской голос и, подняв лицо, вгляделся в стоящего перед ним.
С трудом он узнал Бэсудэя – пастуха, которого пришлось заменять ему во второй день своего плена. Бэсудэй уже успел отвязать верёвку от канги, и отбросил её к коновязи.
– Идём! – повторил тайджиут, и пленник поднялся на непослушные ноги.
Они вскоре вошли в юрту, и Тэмуджин, оглядевшись, увидел женщину, настороженно разглядывающую его, и двоих девочек, старшая из которых и укрыла его попоной. Не медля, Бэсудэй приказал жене:
– Дай ему что-нибудь поесть и уложи спать. Видишь, мальчик совсем без сил!
– Что поесть? – пробурчала в ответ хозяйка – Разве много у нас самих еды для того, чтобы кормить киятов украдкой!
Но как бы там ни было, женщина не задержалась на месте. Хлопоча у очага, она налила в чашку молоко, и поднесла его ночному гостю вместе с лепёшкой.
– Зачем только ты привёл этого несчастного к нам? – продолжала она бурчать, обращаясь к мужу – Хватило бы с него и того, что укрыли мы его попоной от холода и дождя! А теперь, узнав о том, что без спроса приютили мы пленника, как поступит с нами Таргутай?
Бэсугэй молчал, нахмурившись, а женщина, уже поя Тэмуджина, всё продолжала причитать:
– Ведь никто не догадался притащить к себе его этой ночью, кроме нас! Мало того: соседи наши вознесли хвалу небу за то, что не пришлось им отбирать еду у детей своих, кормя чужака. Только тебе да глупым дочерям нашим не спится под вопли этого юнца, что зовутся песней!
Так, приговаривая, она накормила Тэмуджина, и бросила ворох какого-то белья ближе к очагу. Он прилёг, удобнее пристраивая колодку, и тут же заснул.
Едва первые, робкие лучи солнца забрезжили на горизонте, Бэсудэй разбудил мальчика.
– Пойдём! –
