знаками Неба, спешить к ним в западню!» И Тэмуджин повернул коня.
Ещё три дня и три ночи выжидал мальчик, томимый жаждой, голодом и холодом. На второй день свалила его жестокая лихорадка. Он провалялся на сырой земле беспомощным сутки, и открыл глаза, когда совсем рядом раздался волчий вой. «Ужели доведу себя до бесславной смерти? – подумал он – Выйду теперь!» Тэмуджин медленно поднялся на ноги и выпрямился. Ещё кружилась голова, но болезнь отступала. Волоча ноги, мальчик добрался до коня и поднял отяжелевшее седло. Взнуздывая и седлая старого мерина, он только сейчас заметил, как сильно сдал его единственный друг, разделявший с ним тяготы в вынужденном заточении. Конь исхудал так, что остались лишь кости, обтянутые кожей. Вся трава и листва в доступных местах уже была съедена, и тут и там виднелись обглоданные стволы деревьев и ветки. Собравшись наконец в путь, мальчик повёл коня к выходу из леса, но снова свернул на тропу с валуном в конце её. Пришлось срезать ветви ножом. Шаг за шагом продвигался он со своим мерином, пока наконец не удалось обойти им препятствие. И вот, когда уже вывел Тэмуджин своего спотыкающегося коня на заполненную светом прогалину, когда в радости и надежде забилось сердце, вдруг наскочили враги.
– Смотри-ка, выжил, волчонок! – прокричал кто-то в запале – А мы уж решили было, что подох ты в лесу, и зря сидим здесь, вдали от тёплых юрт и ласковых жён!
– Столько времени убито из-за тебя! – злобно выкрикнул второй, и мальчик почувствовал, как плечо ожгло от удара камчи.
– Не трогай его! – раздался властный окрик третьего, видимо старшего – Пусть сам Кирилтух решает его судьбу!
И Тэмуджина, словно пойманного зверя, связали по рукам и ногам, перебросили через седло и повезли в степь. Они спустились с сопки и какое-то время уже проскакали, когда пленник услышал злобный голос того, кто сейчас удерживал его на своём коне:
– Уже выбежала волчица со своим выводком!
Тэмуджин с усилием поднял голову и напряг глаза, стараясь увидеть родных, но тут же ладонь всадника опустилась на его затылок.
– Лежи спокойно, заморыш! – услышал он тот же голос – Достаточно уже ты доставил хлопот!
В кочевье Таргутая нукеры въехали только к вечеру. Завидев их, навстречу высыпал народ, а чуть позже, важно ступая, подошёл и сам нойон. Приземистый и тучный, в расшитом серебром дээле, он видом своим сразу бросался в глаза. Скопище людей как нельзя лучше подходило замыслу Таргутай-Кирилтуха. Остановившись перед сброшенным к его ногам мальчиком, нойон долго взирал на него с подчёркнутым высокомерием. Выждав, он наконец потеплел лицом, но не глазами.
– Развяжите! – бросил он нукерам – Зачем путы жеребёнку, едва стоящему на ногах? Такого облезлого доходяги никогда не приходилось мне видеть прежде.
