, Вера посмотрела в окно и поняла, что больше ей сказать нечего. Пока нечего.
С утра шёл снежок. Вера Павловна села на кровать у окна и с надеждой посмотрела в зеркало, стоявшее на подоконнике. «Вроде ещё ничего… надо бы крем для лица купить хороший…». Взглянула на улицу и рассеянно улыбнулась: снежинки легко летели с неба, пританцовывая в воздухе. За ночь город из чёрно-серого превратился в ярко белый и этим почему-то обещал праздник. Было тихо, как будто снег приглушил все звуки, только любимая радиоволна негромко напевала джаз и соул. Вере показалось, что снежная улица знает, как ей хорошо сейчас, и как это хрупко. Снег знает и летит беззвучно, медленно, чтобы не спугнуть то, что у неё внутри.
Дочь Лена вошла в комнату Веры Павловны под обычную свою скороговорку:
– Мам, ну мы в Витькой пошли… Значит, мы сначала в музей, потом в кафешку сходим, может потом ещё погуляем, вечером придём. Кстати, ты мне не скинешь тысячу до зарплаты? Ой, ты что, куда-то собираешься? – на секунду удивилась Лена, но вспомнив, что в прихожей её ждёт закутанный сын, поспешила к двери, не дослушав ответ, – Бабулю поцелуй, когда проснётся!
– Да я… с тёть Светой встречаюсь сегодня, – ответила Вера, – ну, знаешь, мы же иногда встречаемся в кафе, поболтать.
– А… – долетело из коридора.
Щёлкнул, закрываясь, дверной замок и сразу после, из соседней комнаты долетел голос одновременно слабый и требовательный:
– Вера. Вера-а-а!
– Иду, мама…
Начинался новый день.
…
Семёнов быстрым шагом шёл к вокзалу. Узкие дорожки, нетронутые дворником совсем потерялись под слоем выпавшего рассыпчатого снега, и он не знал бы куда поставить ногу, не будь выучены наизусть направления от этого дома на все четыре стороны. Снежинки летели в лицо. Семёнов снял перчатки, почувствовал ухом холодную пластину телефона. «Алло. Привет, это я. Как у тебя? Всё в силе? Ну, я еду тогда. Сейчас иду на электричку, часа через полтора буду… Не рано? Ну хорошо. Сначала погуляем, да? А что с ключами у тебя? Получилось? Ага… Ну хорошо. И я тебя. Еду».
Ему хотелось, чтобы время шло быстрее. Гулкий вокзал заливался холодным светом через свои окна-стены. Немногочисленные пассажиры сидели в креслах или ходили по залу, оставляя мокрые следы, которые стирала уборщица. До электрички оставалось минут двадцать, и Семёнов неприкаянно пристраивал свою крупную фигуру то у билетных касс, то в зале ожидания, пока не нашёл угол между стеной и кофе-автоматом. Но вскоре нетерпеливые мысли снова толкнули его ходить взад и вперёд, периодически натыкаясь на пассажиров и работников вокзала. «Как это быстро всё случилось… Мы знакомы всего недели три. Разве может быть всё так быстро? Но ведь сколько я мечтал об этом, чтобы появилась именно такая как она… И что теперь с этим делать? У неё своя жизнь, у меня – своя… Нам и встречаться-то негде! Мы же не школьники за ручку всё время гулять, и пригласить мне её толком некуда. Купленную квартиру бывшей жене оставил. Моя однушка такая обшарпанная, да и ехать далеко. Номер в гостинице, это уж совсем… как-то… Нет». Потом он вспомнил тот поцелуй в прошлый раз, в её подъезде, на прощанье. Вспомнил её мягкие и неожиданно жадные губы, и такое доверчивое его рукам, податливое тело и как она прижималась, как будто полностью растворяясь, у него на груди… Семёнов мгновенно забыл все мысли кроме одной: на сегодня у них есть ключи – ключи от квартиры её подруги.
…
Вера Павловна вышла из дома часа в два, переделав все свои утренние дела-заботы: накормив, убрав, помыв, подумав наперёд, и приготовив на вечер. На этот раз она нашла ещё немного времени для двух-трёх переодеваний, лёгкого макияжа и укладки волос. Она умела помещать в свой день, как в сумочку то, что на первый взгляд, не должно было поместиться. Вера стремительно вышла из подъезда и направилась к машине, минут за десять привычными и ловкими движениями очистила от снега лобовуху и другие стёкла, пообмела пушистые сугробики с капота и крыши, завела мотор и помчалась на встречу с подругой, нетерпеливо останавливаясь на светофорах. Сердце трепыхалось в груди как сбитая с толку птица, ситуация была более чем непривычной – Вера ехала забрать обещанные Светкой ключи от квартиры.
Школьная подруга Света любила пирожные и музыку в красивой обстановке кафе, что продолжало объединять их с Верой, вопреки годам, пробежавшим после общей средней школы.
– Веруля! – услышала она, осилив тяжелую стеклянную дверь кафе Метрополь. Света сидела за столиком и напряжённо высматривала подругу среди входящих. Разглядев, махнула Вере рукой: «Иди сюда, я заняла!»
Распахнутые карие глаза Светки, излучали такую радость встречи, которая подкупала Веру, как поётся в песне: всегда и снова. Они обнялись, сделали заказ и, тронув ложечками цветы из нежного крема, перешли к любимым, хоть и редким теперь, разговорам. Вере было чуть неловко, никогда раньше она не просила подругу помочь в такой деликатной ситуации. Да что там! Ей было откровенно
