ли позаимствовать какую-нибудь книгу хотя бы на день. Книга, естественно, не должна быть слишком большой. Ясное дело, Баян уже освоил начальные навыки, так что он вряд ли бы заметил, если бы я взяла книгу с простейшими командами, а отец тем более.
Я поднималась на приставные лестницы и, освещая полки высоко поднятой лампой, изучала корешки.
По сравнению с медитацией этот процесс приносил намного больше удовольствия. Единственным источником звуков была я сама – шаркала по деревянным половицам, дышала, переворачивала высохшие страницы, с треском открывала книги в старинных переплетах. В комнате пахло старой бумагой и немного жженым маслом. Библиотечная лампа тонкой работы, во избежание малейшего контакта огня и сухой бумаги, была снабжена стеклянной колбой.
Ближе к задней стене комнаты на уровне третьей ступеньки лестницы я нашла то, что искала.
Это было что-то вроде книги, которую родители дают детям, чтобы те выучили буквы. Нарисованные символы были крупными, а пояснения под ними – короткими и простыми. Конструкцию высшего уровня, опираясь на такую информацию, не соорудишь, но даже самые высокие деревья вырастают из маленького семечка.
Я сунула книжку под мышку, и в этот момент у меня появилось странное необъяснимое чувство, будто я когда-то уже бывала здесь, причем не просто в библиотеке, а на третьей ступеньке лестницы в конце комнаты. Нет, на четвертой. Сама не понимая зачем, я поднялась еще на одну ступеньку и просунула руку за ряд книг.
Пальцы наткнулись на еще одну обложку. Мне бы следовало удивиться или предположить, что на полку пытались втиснуть побольше книг и одна случайно завалилась за остальные. Но нет, я знала: кто-то положил ее туда специально, желая спрятать от чужих глаз.
С подвешенной на локте лампой и книжкой под мышкой я сумела-таки ухватить спрятанную книгу. Маленькая, в зеленой обложке и без названия, она пахла, как старые книги, но страницы при этом были не желтые, а белые. Наверху страниц проставлены даты, а ниже – текст. Почерк размашистый и плавный. Эффект был такой, словно я увидела на улице девушку, которая в другой жизни могла бы быть моей сестрой. Этот почерк был мне знаком, как собственные ладони. Да, он был немного красивее моего, и слова никогда не теснились в конце строчки, как у меня, но это был мой почерк.
Это была моя книга, именно ее я должна была забрать с собой.
Я захлопнула книгу, чтобы удержаться на лестнице, и быстро спустилась вниз. От движений лампы по ковру танцевали тени. Спрыгнув с последней ступеньки, я почувствовала себя гораздо увереннее, но тут за спиной послышался звук скребущих по дереву когтей. Я резко развернулась, и сердце подпрыгнуло к самому горлу.
На полке сидел Лазутчик. Он наблюдал за мной, и у него нервно подрагивал хвост.
11
Ранами
Ранами сидела в бамбуковом кресле, которое ей любезно предоставили похитители.
