тут легализовать?
Наверное, можно купить паспорт, сделать гражданство, но для этого, наверняка, нужны хоть какие-то документы.
Не может человек возникнуть из ничего?
Или может?
Понятно, что есть знакомые, для которых проблема с паспортом – не проблема. Но как им объяснить появление человека, у которого вообще нет никаких документов и который нигде и никогда не отмечен и не числился.
В том, Надином времени, паспорта, кажется, были без фотографий, так что сделать такой для Славы, если что – не проблема. Просто купить где-нибудь на Вернисаже, и все дела… Но вот сейчас-то другое дело…
И потом, как она с таким характером будет существовать в нашем времени? У нее же нет опыта, она не знает, что зачастую можно и нужно смириться с тем, что вокруг, просто не обращать внимания на то, что творится, иначе умрешь или сойдешь с ума…
Она же может начать свою революционную борьбу, а значит, засветится перед органами…
Без документов, то есть в лучшем случае с липой…
– Я все хотела вас спросить, – услышал он голос Надежды, – но как-то смущалась при всех – кто такой Горох и почему вы его так боитесь?
20
Она стояла у порога, тьфу, конечно, у проема. Как ни странно, без шляпки и уже курточку свою, как она там называется, сняла.
То есть он так задумался, что не услышал появления своей «сюсю»? Хорош любовник пылкий, Ромео страстный, а Маринка – сволочь, надо было ее в детстве пороть…
– Вы проходите… – он вскочил, предложил даме сесть. – Может быть, кофе? Или чаю?
– Чай у вас действительно вкусный, – она прошла, села на предложенный стул. – И кофе не лишен приятности, хоть я его не люблю. Но времени без пятнадцати пять, сейчас приедут ваши, а мне хочется знать ответ на мой вопрос. Нет, не совсем хочется – необходимо…
Звучало в ее устах все это даже несколько грозно, надо было отвечать, но Слава обдумывал, тянул время. Он щелкнул кнопкой электрического чайника, достал чашки, сахар:
– Так все-таки чай или кофе?
– Ответ, пожалуйста… – она не сдавалась. – А в смысле что пить – мне действительно безразлично…
– Горох – это… – он замялся, – помните, я вам рассказывал ночью, что тут у нас было, когда коммунизм рухнул?
– Это про экспроприации и расстрелы?
– Не было никаких экспроприаций и расстрелов… – он налил ей кипятку в кофе, достал с полки какие-то печеньки, – в первом слове звучит какая-то борьба за справедливость – отъем собственности у неправедного владельца. А во втором – карающая рука государства, в данном случае не особенно важно – справедливо оно это делает или нет…
– Ничего себе не важно… – возмутилась Надежда. – Только это и важно по-настоящему…
– А тут был просто бардак, – он не обратил внимания на ее слова, – каждый тянул, что мог и если один другому мешал, тот просто калечил или убивал его… Такое царство Емельяна Пугачева или Стеньки Разина…
– И
