style="font-size:15px;"> И здесь в этих мечтах и грезах было вроде бы то же самое: почему все дилеры хотели книг или предметов вместо просто денег, которые они бы получили, продав эти предметы?
Но Слава хорошо знал, что кроме грошей тут был еще азарт: найти хорошую вещь, разобраться с ней (понять степень редкости, отличительные особенности данного экземпляра и т. д.), придумать клиента, которому она может быть нужна. И только потом вставить ему ее «по самые не балуйся», получая наслаждение не только и не столько от денег, а в гораздо большей степени от всего этого гарнира.
И сейчас Прохоров фактически оказался в такой комнате.
Антиквар ведь, как любой торговец, зарабатывает в двух случаях: либо он знает, где купить дешево, либо кому продать задорого. И не важно, что в первом случае квалификация зачастую подменяет такое знание дешевых источников, которых никогда не бывает много: опытный человек видит в книге или предмете что-то, чего не видит ее продавец – автограф, знание о том, что тираж был уничтожен, марку какого-то производителя, которая ничего не говорит лоху, но много – специалисту. Все равно – специалист, используя свои знания – покупает задешево, просто с годами и ростом класса такие ситуации заменяют везение: знание одерживает победу над случайностью.
Легко себе представить, что в этом, пока неизвестном Славе году, в ста метрах от его квартиры, ну может, в полукилометре, где-нибудь на Арбате, продается задешево многое из того, что сегодня, в начале двадцать первого века стоит немалые, а то и очень большие деньги.
Скажем, если его расчеты верны и на дворе что-нибудь типа двенадцатого, а лучше тринадцатого года, то «Супрематизм» Малевича он, конечно, не купит. Но что ему мешает, если все совпало, поискать и найти первую книгу Маяковского «Я», а это, по сегодняшнему дню – тысяч пятнадцать, а то и двадцать долларов.
Кроме того, если только поэзию считать, есть уже «Вечер» Ахматовой и «Путь конквистадоров» Гумилева. Может быть, уже вышел «Камень» Мандельштама, точно есть «Вечерний альбом» Цветаевой. Жаль, что «Близнец в тучах»» Пастернака и первая книга Набокова «Стихотворения» выйдут позже.
Но и того, что он навспоминал, уже было на сотню тысяч долларов и это при условии приличных экземпляров, а здесь они могли быть только отличные, временем не траченные, а значит, можно ввести коэффициент полтора.
И тут они должны были стоить три копейки. Как говорил Володя, средняя цена поэтической книги в это время колебалась вокруг рубля. Кроме того, по его же словам, а он знает, Слава никогда не встречал лучшего специалиста по поэзии Серебряного века, зачастую свои книги продавали сами сочинители прямо на дому.
Приходишь этак к Пастернаку домой и просишь продать «Близнеца», а заодно говоришь:
– Не могли бы вы мне еще и автограф написать?
– Почему же не мог бы? – удивляется Пастернак. – Пожалуйста… Как ваше имя-отчество?
Тут возникает, правда, соблазн, даже два. С одной стороны, автограф такого известного лица удваивает цену. С другой стороны,
