Почему б тебе и мои не почистить? Принеси их из моей комнаты.
Ах вот как… Она не обязана обслуживать Мартина. В доме есть служанки, которые могут вычистить его обувь, если уж сам он не знает, как набирать ваксу на щетку. Но тут дело в другом – он просто хочет вывести ее из себя.
Ей не стоило глотать наживку, но Кассиопея не могла справиться с яростью, поднимающейся к горлу. Мартин уже несколько дней донимал ее, начиная с того момента, когда отправил в город за мясом. Да что там несколько дней – такова была его тактика: изнурить ее до крайности.
– Займусь твоими ботинками позже, – выплюнула она. – А теперь оставь меня в покое.
Нужно было просто сказать «да», и причем тихо, но Мартин сразу почуял кровь.
Нагнулся, протянул руку и крепко схватил ее за подбородок.
– Дерзишь мне, да? Гордая кузина…
Он отпустил ее, достал из кармана платок и вытер руки, словно прикосновение испачкало его. У Кассиопеи руки были перемазаны ваксой, может, и на лицо попало, но она понимала, что дело вовсе не в этом.
– Ведешь себя так, будто тебе есть чем гордиться, – продолжил кузен. – Твоя мать когда-то, может, и была любимицей старика, но потом сбежала и разрушила свою жизнь. А ты ходишь по дому как принцесса. Почему? Может, твой отец рассказал тебе историю, будто ты из царского рода майя? Уж не потому ли он назвал тебя в честь какой-то дурацкой звезды?
– Созвездия, – поправила Кассиопея. Она не добавила «тупица», хотя язык чесался, но в голосе все равно слышался вызов.
Нужно было все так и оставить. Лицо Мартина и так уже вспыхнуло от гнева. Он ненавидел, когда его прерывают. Но девушка не могла остановиться.
– Может, мой отец и не был богачом, но он заслужил уважение. И когда я покину это место, я стану человеком, достойным уважения, как и он. А ты никогда таким не станешь, Мартин, сколько бы ни пытался.
Мартин дернул ее за руку, поднимая на ноги, но вместо того чтобы уклониться от неминуемого удара, Кассиопея не мигая уставилась на кузена. Она уже знала – попытки увернуться не помогают.
Однако Мартин не ударил ее, и это напугало. Ярость еще как-то можно перенести, а так… кто его знает, что он задумал.
– Думаешь, что уедешь куда-то, да? Небось, в столицу намылилась? И на какие деньги? Или ты думаешь, что старик оставит тебе тысячу песо, про которые он так любит говорить? Я видел его завещание, там ни слова о тебе.
– Ты лжешь.
– Мне нет необходимости лгать. Спроси деда сама.
Кассиопея поняла, что это правда, – это было написано на его лице. К тому же тупому Мартину не хватило бы воображения, чтобы сочинить такую ложь. Она сделала шаг назад и сглотнула – в горле пересохло, как будто наждачкой прошлись. Эти фотографии под подушкой – автомобили, красотки в умопомрачительных платьях, пляжи с белоснежным песком… Все эти годы она убеждала себя в том, что у ее истории будет счастливый конец. Теперь она не была в этом уверена.
Мартин
