peg"/>«О Нем все пророки свидетельствуют, что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его.» (Деяния 10:43)
В этом деле поставлена точка.
Ее зовут Вера. Мы жили в разных городах, начинающихся на одну букву.
Я помню запах улиц, которые были замешаны в этой истории.
До Нее было так.
Моя жизнь – праздник. Я – голодная девочка в красном парике в чужом городе, костюме клоуна, которая врет, что она весела и довольна. Вокруг меня чужие, избалованные дети, и мне во что бы то ни стало нужно продержаться с ними целый час. Ненавижу праздники.
А потом, не останавливаясь ни минуты, бежала в любимое логово, мир информации и телевизионных камер. Так я и работала: клоун-корреспондент.
Церковь по воскресеньям. Молитва на ночь. Счастье чистоты и умиротворения. Мысли, мысли, мысли. Много благородных, светлых мыслей. «Мой друг, Отчизне посвятим…»
Пространство. Пространство было таким
Вьюжит зима. Обледенелые улицы, ветер в лицо. Примороженный к лицу шарф, пальцы красные. Была комната. Маленькая, 8 метров, за стеной которой бабушка, обыкновенная. Все бабушки обыкновенные. Их мир – кровать и телефон, по которому они то и дело звонят, говоря тоже, что говорили вчера и позавчера, и будут говорить завтра.
И тут Я влюбилась в девочку.
И стало совсем непонятно. Все как-то расклеилось. Как будто бумажному кораблику, бойко плывущему по волнам вдруг настало время тонуть.
Я или девочка, или мальчик, или девочка, желающая стать мальчиком, я или мальчик, никогда не могущий стать девочкой – кто я?
За стеной комнаты, где звонила по телефону бабушка, жила я. Окно было забито одеялом, но все равно дуло. Чтобы не примерзнуть поутру к простыне, я делала следующее. Для начала брался фен. Ставился на мощный режим и направлялся под одеяло. Затем надевалась ночная экипировка – шерстяные носки, пижама, в самых крайних случаях перчатки. Сверху одеяла укладывалась шуба.
Когда я влюбилась в неё, то убежала домой, испугалась.
Ну, то есть, как влюбилась. Просидела в ванной полночи.
Была вечеринка на съемной квартире, мы встретились глазами, сели ближе, хохотали до коликов. Что-то такое натягивалось между нами, тонкое, как леска, порезаться можно. А с другой стороны, моей стороны – как это натягивается? Кажется мне все это! Чтобы девочка да с девочкой, нет-нет, о чем вы. И пока моя внутренняя служба безопасности раздумывала, как с этим быть, я глядела на нее и влюблялась.
А потом, в самом апогее, когда начали укладываться спать, оказалось, что спать эту ночь мне предстояло с ней. Без всяких замыслов, просто места больше нет. Вот, пожалуйте, матрац и одно одеяло.
Но вот и ничего не случилось. Сидела я себе в ванной, тряслась то ли от страха, то ли от прохладной воды, то ли еще от каких сладких чувств. А потом вызвала такси и умотала к себе.
Та-ак, говорил разум. Еще ничего не произошло, пара взглядов, случайные прикосновения – ерунда, все это. Это еще ничего. Подумаешь, девочка. Ну и что? Всякие завихрения бывают, это от усталости. Главное, что ничего не было, я в порядке. Нужно сейчас же, сию секунду, вот именно в это время, в два часа ночи, брать фен, напяливать шерстяные носки и в койку! Утро вечера мудренее, хвали утро вечером и с десяток других поговорок вертелось в голове. Смысл был таков: ложись спать, не надо эмоций.
Холодными пальцами держу телефон. Как заснуть? Я знаю там, на другом конце заледеневшего города Она. Между нами прицел, натянутая нить.
Если я сейчас позвоню – всё, здесь не отвертишься, тут обязательно. А если не позвоню, то на утро – что, почему, какие взгляды, ничего не помню, да и дело с концом.
Она жила в съемной квартире, где скрипел дверцей шкаф, пил по соседству Степан Гаврилович, валялись бутылки и окурки на кухне. Вечеринка давно закончилась, все спят уже. А Она нет. Это я чувствую.
Я держу телефон и не знаю, чего мне просить у жизни – её звонков или молчания. Какой путь мне выбрать? Ночь.
Завтра на работу. Стоять перед камерой, красивой и улыбающейся, говорить, как невыносима жизнь, если вы не побывали на открывшейся выставке. Выспаться?
– Пожалуйста, такси (меня трясет!)
Куда я еду? Глупая, одумайся, одумайся! Потом ведь ничего не исправить! Не знаю адрес, семеновский район, там баня и кафе «Остров». Севастопольская?
– Девушка, ало! Девушка, говорите адрес!
– Меня к Севастопольской.
Я буду
