что не смогу жить дальше без этой Biggi, и, кажется, на миг отключилась.
Опомнилась оттого, что мне стало очень жарко. Расстегнула свое васильковое драповое пальто на ватине, сдвинула назад кроличью шапку с «ушами», перекинутыми на грудь, размотала шарф и задумалась, как теперь быть. Кукол завезли мало – две. Вторая, блондинка, меня совсем не заинтересовала. Значит, кукла всего лишь одна-единственная. Надо брать. А как? Четыре семьдесят – это три раза по рубль пятьдесят плюс еще двадцать копеек. Нащупала в кармане пятнатчик. Меня посылали с рублем за молоком «на корову», бочка такая у продуктового магазина: три литра по 28, сдача с рубля 16 копеек, минус 1 копейка за тетрадку в линейку. Зачем! Зачем я потратила карманные деньги на тетрадь?! Ладно, копейки не проблема. Рубль пятьдесят мне дадут в субботу оплатить школьные завтраки на неделю вперед. Если не есть три недели, накоплю четыре пятьдесят плюс сдача за молоко. Классная наша, конечно, позвонит домой и спросит, почему мне не дают денег на завтраки. Совру что-нибудь, выдерну телефон из розетки. Тоже не проблема. Но три недели кукла не простоит в магазине. Она, такая прекрасная, до вечера не дотянет. Вот если бы папа… Но папа работает на режимном предприятии. Его не выпустят через проходную.
Я впала в отчаяние, справилась с ним и решила прямо сейчас немедленно бежать к маме на работу. Мама работала в горкоме партии, тут недалеко. Она сидела с пишущей машинкой не в машбюро, а в отдельном кабинете, там же стоял множительный аппарат ротатор, на котором мама размножала документы после того, как перепечатает и проверит, нет ли в них ошибок. Она еще стенографировала заседания, правила стиль докладчиков и все такое, но заходить к маме не разрешалось именно из-за ротатора. Режим секретности не позволял даже телефон иметь в кабинете. Вдруг она по телефону передаст что-нибудь партийное, а шпионы узнают. Шпионов-то полно. Но в экстренных случаях режим доводилось уже нарушать. Несомненно, Бигги – тот самый экстренный случай.
– Скажите, я могу отложить эту куклу на полчаса? – спросила я продавца совершенно взрослым голосом. Мама всегда откладывала товар на полчаса, если не хватало денег расплатиться сразу. – Я сейчас схожу кое-куда и вернусь.
– Да, на полчаса можно. А кое-куда – это далеко?
– Тут рядом. В горком партии, – ответила строго и удалилась, сохраняя достоинство. Выйдя из магазина, я припустила бегом.
Мамы в кабинете не оказалось. Я стучала и дергала дверь – все напрасно. Мне казалось, что полчаса вот-вот истекут, и как только они истекут, милая Бигги достанется чужим людям. Я села на ступеньку и стала ждать, глядя на огромные настенные часы. Минутная стрелка замирала и перепрыгивала, замирала и перепрыгивала, приближаясь к критической отметке. Наконец, осталось всего шесть минут до времени «Ч». Я поняла, что все пропало, и заплакала, то есть слезы потекли, а я, хоть и крепилась, не могла их остановить. В этот момент из зала заседаний стали выходить люди. Мама вышла едва ли не последней и увидела такую
