отря на различные заявления, сделанные в ходе расследования, ни один из участников событий до сих пор не был осужден. Официально расследование началось во Франции в 2015 году по делу о художественных подделках, мошенничестве и отмывании денег, но до сих пор неизвестно, какой будет его развязка. А пока оно идет, следует помнить, что вина подозреваемых еще не доказана.
К сожалению, на картины презумпция невиновности не распространяется. После серии научных исследований, часть которых была инициирована следствием, многие из них были объявлены подделками – иногда блестящими, иногда не очень, но обязательно создающими иллюзию подлинности. Тем не менее, прежде чем подвергнуться лабораторным анализам, эти картины были вознесены на пьедестал авторитетными экспертами, и в некоторых случаях споры об их происхождении продолжаются до сих пор. Здесь приходит на ум крылатое выражение Оскара Уайльда: «Правда редко бывает чистой и никогда не бывает простой». Историки искусства постоянно противоречат друг другу, а научная экспертиза натыкается на проблемы, которые на первый взгляд кажутся неразрешимыми. В своей книге я постарался привести аргументы разных сторон. Читателю предстоит прийти к собственному заключению в ожидании, пока судьи разберутся, где правда, а где ложь.
Французское законодательство, приходится признать, мало чем может им в этом помочь. Закон о борьбе с подделками в искусстве не редактировался с 1895 года, поэтому полицейские, жандармы и судьи, сталкиваясь с фальсификаторами, выдвигают против них обвинения по другим статьям, например о мошенничестве. Сам термин «подделка» может иметь разные значения. Искусствоведы, эти кладези мудрости, различают, например, «реплики» (произведения того же автора, который повторяет свои композиции для разных заказчиков) и «копии» или «пастиши» (основанные на исходном произведении, но не повторяющие его полностью), выполненные без мошеннических целей, как правило, в ту же эпоху, что и оригинал. Совсем другое дело – намеренное создание таких копий с целью получить с жертвы деньги, порой весьма значительные. Намерение, соответственно, имеет здесь принципиальное значение.
В обычном языке все гораздо проще. «Подделка» – это то, что не является оригиналом. Вот почему пресса регулярно поднимает шум, сообщая об обнаружении «поддельного Рембрандта», в то время как речь идет о произведении какого-нибудь его одаренного ученика, которое впоследствии спутали с работой учителя.
В юридической терминологии значение этого слова таково: подделками называют предметы, созданные с мошеннической целью, откуда и уничижительная коннотация. Точно так же, если в обыденной речи «контрафакт» считается синонимом подделки, то, по французскому законодательству, трактующему данный термин более конкретно – это нарушение авторских прав, будь то плагиат или репродуцирование произведения без разрешения автора.
Мошенники всегда обаятельны – при их профессии это необходимо. А вот богатые покупатели редко вызывают сочувствие широкой публики. Мы относимся к ним, скорее, с недоверием и даже злорадствуем, когда их обманывают. Нам может быть за это стыдно, но такова уж человеческая натура. Но прежде чем обвинять – с точки зрения морали, а не юриспруденции – персонажей этой книги, стоит напомнить себе о том, что все мы можем ошибаться. Честных людей на свете все-таки больше. Право на ошибку есть у каждого, а подделки могут быть крайне убедительными. Если бы лаборатории, проверявшие упомянутые в книге картины, единогласно подтвердили, что они фальшивые, их автора следовало бы занести в пантеон величайших фальсификаторов нашего времени. Получилось бы, что он сумел подделать произведения максимально разных стилей, причем с использованием старинных материалов. Тут на сцену выступают скептики, которые говорят, что одному художнику просто невозможно скопировать столько великих мастеров из разных эпох. Да и большинство экспертов не допускают мысли о том, чтобы фальсификатор замахнулся на портреты Золотого века и одновременно – на алтарные образы Ренессанса. Но ведь то же самое говорили и о мебели из королевских дворцов. К несчастью, реальность опровергла это убеждение, свидетельством чего стало дело о фальшивых креслах Марии-Антуанетты, купленных Версальским дворцом, и масштабном производстве поддельной мебели Булля, краснодеревщика Людовика XIV.
Несмотря на бурные дебаты, неоднократно разражавшиеся в прессе в последние несколько десятилетий, нельзя недооценивать фальсификаторов, ведь так мы рискуем превратить их в героев нашего времени, проникнутого либертарианством. Практически всегда они и их пособники – это преступники, охваченные жаждой наживы. Те, кому доводилось слышать, о чем говорят между собой по телефону арт-дилеры, знают, что они постоянно препираются по поводу раздела прибыли, не гнушаясь даже шантажом и угрозами. Их объединяют жадность, цинизм и эгоизм – порой приводя к достижению больших высот в профессии, а порой к редкостной глупости в ведении дел.
Ахиллесова пята этих людей – стремление к славе; большинство из них – фантазеры, постоянно преувеличивающие свои подвиги. Этот же нарциссизм свойствен и фальсификаторам. Все они гордятся своими произведениями. Но главный судья, которого никому из них не
