погладил руку мёртвого капитана, словно призвал в свидетели. Или попросил прощения. – Законник… Он есть, он пришёл. Наказал всех, кто был с оружием. Первым убил того, кто причинил смерть безоружному и дикарям. Исполнил казнь и пропал. Он – смерть неминучая…
Рыжий скорчился, затих. Старейшина наоборот, поправил накидку и выпрямился. Некоторое время рассматривал реку и копошащихся на берегу дикарей.
– С их точки зрения мы – смерть водоплавающая, – старик растер спину, ощупал шишку на затылке. – Да-а… Мир-то изрядно велик. Что ж, хочу я того или нет, теперь я начальник поезда. Мы встали на якоря, всё правильно. Надо договориться с дикими и вернуть людей дозорного шара. Их унесло в лес? Далековато, пожалуй. Но это теперь мой поезд, и я хочу, чтобы мы добрались до места. Все, живые и мёртвые. И ещё, – старик пристально глянул на рыжего. – Мальчик, запомни сейчас и навсегда. Мы не видели тварь. Не было ничего необычного. Канат оборвался и зашиб начальника. Стёкла лопнули, бывает и так. Плохая работа, трещинки… Люди из охраны не успели отскочить и погибли. Твой старый капитан смог застопорить сорванный барабан контроля высоты шара, но надорвался и умер, как герой. Вот что случилось в рубке. Ты понял?
– А… – выдохнул рыжий.
– Ты ведь не желаешь сойти на берег, как желал покойный? – участливо спросил старик. И сам ответил: – Нет! Ты принадлежишь миру городов, мальчик. Всякий город от ужасов внешнего мира отделяет стена. То, что я сейчас сказал, тоже часть стены. Если не понимаешь, просто прими это и живи… долго.
Дневник наблюдателя. Запись о первых днях идентичности
Не представляется возможным систематизировать фрагменты данных, которыми я располагаю. По ряду причин, их укажу далее, сведения недостаточно достоверны. Остаётся изложить их «как есть» и маркировать наиболее спорные. По сути и это необязательно. Я не принял решения, стоит ли кого-то знакомить с данными, имеют ли они ценность.
Моя память не хранит информацию о первом дне нынешней идентичности. А прежняя… Александр Мейер, 27 лет, этнический немец-шваб, высшее инженерное образование, после стажировки на производстве направлен работодателем на дообучение. При переезде на новое место не воспользовался опциями автопилота и во время грозы утопил в озере автомобиль. Впал в кому. Поскольку это была халатность водителя, страховка её не покрыла, а родители оплачивать больничные счета не смогли. Когда им предложили экспериментальное дотационное лечение, они подписали бумаги. Тем самым дали старт процессу, создавшему через год, семь месяцев и девять дней базис идентичности Алекса – то есть меня нынешнего.
По причине участия в эксперименте я в обеих версиях идентичности – биологической исходной и цифровой финальной – оказался вне информационного поля, когда произошел первичный кроп-инцидент.
Чаще всего в современных городах поворотный момент истории прежнего человечества
