и непреклонен. Он отдал распоряжение возвращаться в зал и первым направился к зданию школы. Молодежь, что-то обсуждая шепотом, потянулась не спеша за ним.
Лиза осталась одна, опустившись прямо на беговую дорожку и не чувствуя холода. Слезы неостановимыми потоками текли по ее щекам. В голове стоял непонятный звон, словно кто-то ударил в церковный колокол. Не получить медаль из-за какой-то физры! Это катастрофа… Отец ее просто убьет, нет, не физически, он никогда не поднимал руку на единственную дочь, но морально. Он просто посмотрит на нее полным вселенского разочарования взглядом, и жизнь для Лизы кончится, потому что не будет больше смысла жить. Она не оправдала надежды и чаяния всего рода Меликовых…
Сырой весенний ветер остудил разгоряченное бегом тело, и толпы мурашек забегали по спине, по плечам. Лиза зябко поёжилась и, с трудом поднявшись на ноги, медленно побрела к школе. Ее охватило отчаяние. Что делать? Если она не получит золотую медаль, лучше умереть.
В раздевалке, едва туда вошла Меликова, разом прекратились шум и гвалт. Несколько десятков глаз обратились на ее зареванную физиономию. Лиза, шаркая ногами по полу, прошла к своему месту и рухнула на низенькую скамейку.
– Ты чего, Лиз? – спросила Машка Караваева. – Кто тебя обидел?
Девочки, забросив переодеваться, сгрудились вокруг одноклассницы.
– Так ей Логинов, сволочь, трояк по физре в аттестат грозится поставить, – сообщила Зотова, уперев руки в бока и нависая над Лизой.
– Так с трояком золотую медаль не дадут, – растерянно сообщила Таня Шестопалова, самая маленькая девочка в классе, похожая на мышку.
– Вот именно!
Лиза всхлипнула и, закрыв лицо ладонями, заревела еще горше. Подружки принялись наперебой ее утешать.
– Лизка, ну что ты ревешь, как маленькая? – раздраженно буркнула Зотова. – Слезами же горю не поможешь. Надо идти к завучу и жаловаться на Логинова. Ты пойми, что школа заинтересована в твоей золотой медали не меньше тебя. Это же престиж для школы! Так что иди к Наталье и ной, канючь, плачь, чтобы добрая завучиха повлияла на строптивого физрука.
Лиза перестала плакать и всхлипывать и с надеждой взглянула на Ритку.
– Чё сидишь? Давай переодевайся и беги к завучу! – скомандовала Зотова, толкая Лизу коленом в бок. – Шевелись давай. Нет у тебя времени на слёзы, рёва-корова.
Ноги не хотели идти, вдруг наполнившись непонятной тяжестью. Но Лиза заставляла себя и с усилием передвигалась в бурном море школьной детворы, заполнившей рекреацию на перемене. Ей было стыдно жаловаться на учителя и просить о помощи.
Отец всегда говорил, что помощи просит только слабый человек. А быть слабым стыдно. А уж жаловаться или доносить на кого-то – вообще последнее дело. Что будет, если папа узнает о жалобе дочери? Лиза замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, не замечая, как ее со всех сторон толкают
