Тем не менее, я и сама понимала, что все эти перепалки неправильны и… недостойны меня.
Правда, молча терпеть и давать себя в обиду я тоже не планировала.
– Андо первый начал! Но если он перестанет мне грубить и пакостить, я тоже его цеплять не буду. Обещаю.
– Хорошо, я поговорю с ним, – мужчина постучал длинными пальцами по столу, – и ещё. Не путай, пожалуйста, мое чувство вины и долга с особым отношением. Если придется выбирать между тобой и Андо, я всегда выберу его.
Обидно, но логично. Я – чужачка, а парнишка – его ученик. И все равно меня почему-то разозлили эти слова.
Кивнула:
– Принято. А теперь, полагаю, нам необходимо обсудить оставшиеся вопросы. Мне нужна хоть какая-то сменная одежда, и я хочу посмотреть свою комнату. Очень устала, собираюсь лечь спать пораньше.
Максимилиан поднялся и указал на дверь жестом, пропуская меня вперед.
– Прямо по коридору, затем налево. В твоей комнате я прибрал сам. Служанка несколько ленива и не владеет магией, – в голосе мужчины проскользнула досада.
В полном молчании мы дошли до моей спальни. Я вошла первой и закрыла дверь прямо перед носом Максимилиана. Совершенно детский поступок, но сил на разумное поведение у меня уже просто не было.
Постельное белье оказалось белоснежным, на столике у кровати стоял букет ароматных цветов из сада, а вся комната от пола до потолка буквально сверкала чистотой. Слово свое хозяин дома сдержал.
Я вздохнула и приступила к выполнению своих обязательных вечерних ритуалов: сняла одежду в установленном порядке, кроссовки выставила на расстоянии двадцати сантиметров от кровати и расчесала волосы пальцами тридцать три раза. Расчески у меня не было, пижамы тоже, но зато на кровати лежала белоснежная мужская рубашка. Секунду подумав, я все-таки рискнула надеть чужую вещь. Спать голой в чужом доме я точно не собиралась, а рубашка выглядела идеально чистой, даже новой. После этого, несмотря на то, что солнце еще только начинало клониться к горизонту, я забралась в кровать и заснула.
Разбудил меня странный звук. В полусне померещилось: плачет ребенок.
Проснувшись окончательно, я тихо слезла с кровати и подкралась к окну. Затем медленно отодвинула штору и выглянула в образовавшуюся щель. Судя, по освещению, было часов пять утра: солнце только вставало, и рассвет окрашивал сад во все оттенки розового.
А прямо под окном лежала птица. Серые повисшие перья, кое-где явно выдранные, бурая запекшаяся кровь на левом крыле.
Бедняжка не могла встать на лапки, хотя отчаянно пыталась. Не раздумывая ни секунды, я распахнула французское окно и склонилась над несчастной.
– Потерпи, маленькая, сейчас! – осторожно подняла тельце, стараясь не повредить раненое крыло еще больше. – Сейчас я тебе помогу!
Увы, пообещать легче, чем сделать. На принятие решения ушло не более секунды.
– Эй!
