в силах опровергнуть этот факт, «ревизионисты» предлагают другие аргументы – вроде того, что в ранних сообщениях можно было прочитать о методах уничтожения в лагерях «Операции Рейнхард», которые сегодня отвергаются историками. Отрицатели чаще всего не разделяют различные виды свидетельских утверждений – наблюдаемое лично, услышанное от других, результаты интерпретации свидетелем первых двух элементов – и пытаются дискредитировать свидетельские показания, подчеркивая абсурдные, как им кажется, детали, которые зачастую не являлись результатом непосредственных наблюдений. Задача же историков состоит в том, чтобы отделить, насколько это возможно, личные наблюдения очевидца от информационного шума. Несомненно, вероятность правильной интерпретации свидетелем некоего комплекса сведений тем ниже, чем ограниченнее его доступ к общей картине происходящего. Также очевидно, что сведения, полученные из вторых, третьих или четвертых рук, имеют свойство быстро искажаться (или изначально могут являться слухами).
Дифференциация по «степени доступа», таким образом, очень важна. В случае с лагерями «Операции Рейнхард» данный принцип можно проиллюстрировать следующим образом. Сведения о происходящем в них расходились примерно как круги от брошенного в воду камня. Самые удаленные от эпицентра круги были самыми «слабыми» в смысле осведомленности. И в гетто, и на Запад, и в СССР поступала самая разношерстная информация, какие-то верные факты переплетались с дикими слухами (например, о методах уничтожения ходил, например, слух об уничтожении электрическим током и сожжении тел прямо на месте убийства), причем разделить их вряд ли представлялось возможным.
Более узкий круг составляли местные польские жители. Они хоть и не имели непосредственной информации о методах уничтожения, но вполне могли наблюдать, как день за днем в лагеря прибывают эшелоны с евреями, которые уходят пустыми, а чуть позже видели, и, более того, обоняли дым от костров. Общались местные жители и с травниковцами, посещавшими местные питейные заведения и расплачивавшимися «еврейским золотом». Тем, вообще-то, запрещено было делиться деталями, но в подпитии не все думали об этом.
Следующий круг – узники самих лагерей смерти, не находившиеся непосредственно в зоне уничтожения. Они знали, видели и обоняли несравнимо больше, нежели свидетели вне лагеря, но и их осведомленность была ограничена – заключенные, например, в основном не видели, как выглядят могилы и средства массового уничтожения. Однако между зонами лагерей иногда тайно поддерживалась связь, а некоторые евреи из так называемого «верхнего лагеря» (непосредственной зоны уничтожения) время от времени работали в «нижнем лагере», поэтому уровень информированности здесь был выше, чем вне Треблинки.
Евреи, длительное время находившиеся в самой зоне уничтожения, являлись практически непосредственными свидетелями убийства. Но даже они не обязательно были осведомлены обо всех
