убаюканный теплом и стуком дождя по оконному /стеклу/, я уснул; to fall asleep – засыпать). I may have dreamt, for during my sleep (вероятно, мне приснился сон, ибо пока я спал: «в течение моего сна»; to dream) I had a vague semi-consciousness (у меня было смутное полубессознательное /ощущение/) as of hands being softly pressed on my pockets (будто /чьи-то/ руки осторожно ощупывали мои карманы: «мягко нажимали на мои карманы») – no doubt induced by the story of the robbery (без сомнения, вызванное этой историей с кражей; to induce – убеждать, склонять; вызывать). When I came fully to my senses (когда я совсем: «полностью» проснулся; to come to one’s senses – прийти в чувство, прийти в себя), I found Hemlock Jones sitting on the other side of the hearth (то обнаружил, что Хемлок Джонс сидит по другую сторону очага), his deeply concentrated gaze fixed on the fire (свой крайне сосредоточенный взгляд устремив на огонь; to fix – укреплять, прикреплять; устремлять, сосредоточивать /взгляд, внимание/).
“I found you so comfortably asleep (я застал вас столь мирно спящим; to find – находить, отыскивать; застать /за каким-л. занятием/; to bear – носить, нести; терпеть, выносить /в отрицательных и вопросительных предложениях/) that I could not bear to awaken you (что не мог осмелиться вас разбудить),” he said, with a smile (сказал он с улыбкой).
I rubbed my eyes (я протер глаза). “And what news?” I asked (и какие новости? – спросил я). “How have you succeeded (как ваши успехи; to succeed – следовать за /кем-л./чем-л./, приходить на смену; достигать цели, преуспевать)?”
“Better than I expected,” he said (лучше, чем я ожидал, – сказал он), “and I think,” he added, tapping his note-book (и полагаю, – добавил он, постукивая /пальцем/ по записной книжке), “I owe much to YOU (я многим обязан вам).”
Deeply gratified, I awaited more (весьма /этим/ довольный, я ждал продолжения: «ждал большего»; to gratify – доставлять удовольствие). But in vain (но напрасно; vain – тщеславный; тщетный). I ought to have remembered that in his moods Hemlock Jones was reticence itself (мне следовало бы вспомнить, что Хемлок Джонс под настроение был сама скрытность; reticence – молчание; молчаливость; замкнутость, скрытность).
I rubbed my eyes. “And what news?” I asked. “How have you succeeded?”
“Better than I expected,” he said, “and I think,” he added, tapping his note-book, “I owe much to YOU.”
Deeply gratified, I awaited more. But in vain. I ought to have remembered that in his moods Hemlock Jones was reticence itself.
I told him simply of the strange intrusion, but he only laughed (я рассказал ему о странном вторжении, но он только засмеялся).
Later, when I arose to go, he looked at me playfully (позже, когда я встал, чтобы уйти, он игриво поглядел на меня; to arise). “If you were a married man,” he said (если бы вы были женатым человеком, – сказал он), “I would advise you not to go home until you had brushed your sleeve (я бы посоветовал вам не идти домой, пока не почистите свой рукав; to brush – чистить щеткой). There are a few short brown sealskin hairs on the inner side of your forearm (у вас на руке с внутренней стороны несколько коротких коричневых волосков котикового меха; forearm – предплечье), just where they would have adhered (они пристали бы как раз там = в том месте) if your arm had encircled a seal-skin coat with some pressure (если бы ваша рука крепко обнимала кого-то в котиковой шубке; to encircle – окружать; охватывать; pressure – давление; нажим)!”
“For once you are at fault,” I said triumphantly (на этот раз вы ошиблись, – сказал я торжествующе; for once – на этот раз; to be at fault – ошибаться, заблуждаться; fault – недостаток, дефект; ошибка, промах); “the hair is my own, as you will perceive (это мои собственные волосы, как вы /можете/ заметить; to perceive – понимать, осознавать; различать); I have just had it cut
