замертво при виде сбежавшего от кузнеца дьявола. Жаккетта, плача, стоит над свежей могилой подруги…
Картина четвертая засунула несчастного нубийца в потайной ход под башней.
Жаккетта с корзинкой съестного тычется во все закоулки, напрочь забыв верную дорогу в тех лабиринтах, и в конце концов натыкается на труп истощенного, умершего от голода Абдуллы…
Бедная Жаккеттина голова так измучилась, выдавая различные ужасы, что стала трещать по всем швам.
«Да ну его! – отказалась от дальнейших раздумий Жаккетта, уставшая от видений. – Пусть сидит в склепе, чай граф его не покусает! А молиться в часовне святой Агнессе я каждый день могу, когда время есть. Кто мне запретит?»
Медленно возвращаясь в реальный мир, она услышала последний куплет элегии Ричарда Львиное Сердце, который проникновенно пела Жанна:
Напрасно помощи ищу, темницей скрытый,
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою…
Как сон, проходят дни. Уходят в вечность годы…
Но разве некогда, во дни былой свободы,
Повсюду, где к войне лишь кликнуть клич могу,
В Анжу, Нормандии, на готском берегу,
Могли ли вы найти смиренного вассала,
Кому б моя рука в защите отказала?
А я покинут!.. В мрачной тесноте тюрьмы
Я видел, как прошли две грустные зимы,
Моля о помощи друзей, темницей скрытый…
Друзьями я богат, но их рука закрыта,
И без ответа жалобу свою
Пою…[33]
– Вот-вот! – тихонько пробурчала Жаккетта, совсем забыв, где находится. – Друзей полна коробка, а поди монетку выпроси! Сидит, бедолага, и поет с горя. Холодный и голодный – только петь и остается…
Сидевшие впереди господа услышали ее резюме и чуть не покатились со смеху, смазав торжественный финал.
– И поэтому я решила, что двор герцога Франсуа мне подходит!
Жанна с Рене в наступающих сумерках гуляли по саду, рассказывая друг другу последние новости.
– Я сейчас хочу такое важное дело успеть! Представляешь, как будет красиво, если мои камеристки, лакей и кучер будут одеты в парадные платья моих цветов? – взахлеб рассказывала Жанна.
– Это будет великолепно! – охотно согласилась Рене. – Мало кто в наших местах может себе такое позволить. А какого фасона?
– Вот я уже несколько дней и думаю. Ну, лакею с кучером обыкновенный. Ми-парти не хочу. Говорят, при королевском дворе никто уже не носит, но это не важно. Главное – для камеристок подобрать. Я кое-что придумала: само платье темно-лазоревое, а камиза[34] под него тончайшего белого полотна. Лиф впереди шнурованный золоченым шнуром…
– А рукава какие?
Девушки даже остановились, обсуждая захватывающую тему.
– Наверное, разрезные вдоль. И удобно им будет, и красиво. Один большой разрез от плеча через локоть до кисти и несколько маленьких по бокам от него в верхней части, чтобы
Цит. по кн.: Добиаш-Рождественская О. А. Крестом и мечом. М., 1991.
Камиза – нижняя рубашка.
