ты никогда не был влюблен и в тебя не влюблялись.
– Такой мой характер, – сказал Борис, краснея.
– Ну, да ты хитрый! Правду Вера говорит. – Николай вдруг принялся щекотать своего друга.
– А ты отчаянный. Правду же Вера говорит. – И Борис, боявшийся щекотки, отталкивал руки своего друга. – Ты уж что-нибудь сделаешь необыкновенное.
Оба, смеясь, вернулись к девочкам для совершения обряда венчания.
XVII
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Кроме того, ей хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось старых друзей. От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Княгиня посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно нелюбимой. – Как у вас ни на что такта нет. Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам или…
Красивая Вера улыбнулась, видимо, не чувствуя ни малейшего оскорбления, и прошла в свою комнату. Но, проходя мимо детской, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Соня сидела близко подле Николая, который с разгоряченным лицом читал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и молчали. Борис держал ее руку и выпустил при появлении Веры. Наташа взяла стоявший подле нее ящичек с перчатками и стала перебирать их. Вера улыбнулась. Николай с Соней посмотрели на нее, встали и вышли из комнаты.
– Наташа, – сказала Вера меньшей сестре, внимательно перебиравшей душистые перчатки. – Что это Николай с Соней от меня бегают? Что у них за секреты?
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тоненьким голоском, заступнически проговорила Наташа, продолжая свою работу. Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, добра и ласкова от счастья.
– Очень глупо с их стороны, – сказала Вера тоном, который показался обиден Наташе.
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала она, разгорячаясь.
– Как глупо! А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься. Это нехорошо.
Борис поднялся и вежливо поклонился Вере.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится. Я не могу жаловаться, – сказал он насмешливо.
Наташа не засмеялась и подняла голову.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову), даже скучно, – сказала она. – За что она ко мне пристает?
И она обратилась к Вере.
– Ты это никогда не поймешь, – сказала она, – потому что ты никогда никого не любила, у тебя сердца нет, ты только мадам де Жанлис (это прозвище,
