похоже, вновь обострило восприятие. Как в первый месяц наблюдения, я удивляюсь их розовато-белому цвету кожи, неестественному разрезу глаз и совершенно невероятной форме носа и ушей. Конечно, нас готовили, но увидеть всё самому, да еще не из «тарелки», а при непосредственном контакте – это было порядочной встряской. Потом, конечно, привык, а моим «контактникам» и привыкать не надо было: моя психо-имитационная маска работала безупречно. Даже при отражении в зеркале они видели Яна, а не Янтра.
Меня радостно приветствуют:
– Ну что, надышался? С тебя тост!
Я начинаю привычно:
– Ребята, я же не пью! Нельзя мне.
– Сегодня можно! Последний же вечер. Ну, ладно, чёрт с тобой! Наливай свою минералку и говори тост!
Я открываю свежую бутылку ессентуков и говорю с чувством:
– За успешное окончание шпаклёвочно-покрасочных работ, выполненных на высоком уровне силами научно-производственного коллектива в составе… (Делаю торжественную паузу) Прошу названное лицо подняться и принять заслуженные аплодисменты. Итак, Пётр Валерьевич, доктор физико-математических наук, профессор. (Наш бригадир величественно принимает овацию). Марк Зиновьевич, доктор философских наук (Марк прижимает к сердцу руки, кланяется). Игорь Васильевич, биолог, кандидат наук (Аплодисменты, поклон). И… наше молодое поколение, Алексей, аспирант и борец за права человека. Университет ещё будет гордиться тобой и стыдиться, что не отбил блестящего молодого ученого у злобной государственной машины. За всех вас, друзья!
Все смеются, чокаются, выпивают. Тосты идут своим чередом, а я, допив бокал с минералкой, спокойно попиваю свой чай, удивляясь новому вкусу: наш биолог каждый день меняет состав травяных добавок, но сегодня, кажется, превзошёл самого себя. Тосты выдохлись, и народ снова принялся за меня. Особенно усердствует Лёшка. Молодой, любопытный.
– Ян, вот мы расстанемся, а ты совсем ничего не рассказал о себе. Мы ж тебя приняли, как родного, документов не спрашивали, на ответственную работу поставили (кто-то хрюкнул). Ты оправдал доверие, не спорю, но расставаться вот так, собственно, и не познакомившись – это нехорошо. Как ты считаешь?
Как я считаю, ему знать не положено. Никто из землян не должен даже догадываться о нашем Дозоре. При аварии корабль запрограммирован на полное уничтожение, и пилоты тоже – если катапультироваться не удалось или их обнаружили потом. Конечно, за тысячелетия наблюдения всякое бывало. Несмотря на строгий отбор, кто-то из наблюдателей не выдерживал, особенно к концу смены. «Расстройство идентификации» и, как следствие, личное участие в земных конфликтах. И тогда появляется спасатель…
Но такого давно уже не случалось. За два последних столетия только два моих соотечественника попали в руки землян. Мёртвыми, в соответствии с инструкцией. Корабли сбили американцы, спасательные капсулы они нашли и засекретили. Пилотов вскрыли, но ничего это не дало, кроме усиления паранойи у военной верхушки. А мне вот повезло. Я остался жив, и совсем скоро меня заберут, переправят на родину. «Мой дозор окончен», как говорят в любимом здесь
