бы прямодушие – не самая надежная защита в эпоху тотальных доносов, но имидж грубоватого вояки, проводящего все время на плацу или полигоне, не стесняющегося обкладывать отборной руганью и назойливых политруков, и хитроватых доносчиков, больше соответствовал как раз типажу выходца из Первой Конной. Из низов, из простых, из бедного трудового народа… При этом стоит учитывать, что причастность к любимому детищу Сталина отнюдь не гарантировала безопасности: маршала Егорова, одного из командиров Первой Конной, это не спасло.
Груб, резок и прям – но до определенного предела. В беседе с Константином Симоновым Жуков вспоминал, как Тухачевский саркастически отвечал Ворошилову, когда докладывал тому проекты уставов: «При всем своем спокойствии Тухачевский умел проявлять твердость и давать отпор, когда считал это необходимым… Ворошилов по какому-то из пунктов… стал высказывать недовольство и предлагать что-то не шедшее к делу. Тухачевский, выслушав его, сказал своим обычным, спокойным голосом: “Товарищ нарком, комиссия не может принять ваших поправок”. – “Почему?” – спросил Ворошилов. – “Потому что ваши поправки являются некомпетентными, товарищ нарком”». Вот такой высокомерно-учтивой издевки Жуков себе не позволял никогда. Может, поэтому и подозрения против него не перешли опасной черты.
Некоторые специалисты считают, что Жуков в Красной армии и советской истории занял как раз то место, которое, не будь репрессий, досталось бы Тухачевскому. Если бы тот уцелел, то, возможно, и весь ход Великой Отечественной войны был бы другим с самого начала, и, понимая это, операцию по устранению «красного маршала» спланировала и провела немецкая разведка, подбросившая советским спецслужбам сфабрикованный компромат на него. Есть также версия, что пути компромата были строго противоположными, то есть их чекисты немцам подбросили, поскольку Сталин намеревался скомпрометировать и ослабить германский Генштаб.
А генерал П. А. Судоплатов придерживался мнения, что Тухачевский настолько не скрывал своих честолюбивых замыслов, что никаких немецких фальшивок не понадобилось: «Тухачевский и его группа в борьбе за влияние на Сталина попались на его удочку. Во время частых встреч со Сталиным Тухачевский критиковал Ворошилова, Сталин поощрял эту критику, называя ее «конструктивной», и любил обсуждать варианты новых назначений и смещений… Материалы дела Тухачевского содержат разного рода документальные свидетельства относительно планов перетасовок в военном руководстве страны».
Судоплатов открытым текстом заявлял, что компрометирующих документов не существовало вовсе: «Уголовное дело против Тухачевского целиком основывалось на его собственных признаниях, и какие бы то ни было ссылки на конкретные инкриминирующие факты, полученные из-за рубежа, начисто отсутствуют. Если бы такие документы существовали, то я как заместитель начальника разведки, курировавший накануне войны и немецкое направление, наверняка видел бы их или знал об их существовании».
Существует и такое мнение,
