о действительности, о действенности откровения, имеющего основание во всемогуществе Божием. Откровение – не «идея», не образ желаемого, но свершение, в котором нам нечто передано, вручено. В акте творения совершается переход от трансцендентного к имманентному. Бог открывает себя в качестве Господа творения, постоянно обращенного к миру и человеку. Для Израиля творение есть исторический слой его собственного прошлого. Для нас становится понятно, «как Израиль на основании своего конкретного исторического опыта богообщения мыслил мир и человека»[137]. Преодолевая всяческие мифы о становлении мира, Израиль видит Бога в трудах творения, Бога, который в своей суверенной свободе вызвал все сущее из небытия к бытию. В исследовании этого начала мира для Израиля обнажается основа его столь незыблемой жизненной действительности в настоящем. Господство, власть, премудрость и благость Бога неразрывно связаны с действительностью творения. Откровение означает поэтому, что Бог не желает оставаться недоступным в своей трансцендентности; Он желает создать человека (как тварь в земном раю); и Он ищет общения с человеком (как своим подобием и со-работником в творении). Тем самым, указан путь ветхозаветного понимания откровения, ведущий от продумывания определенного события – к его {62} пониманию и богословской оценке. Бог открывает в творении не только свои свойства, но и глубочайшим образом – свою сущность.
Этот взгляд, обращенный к началу, тем более важен, что, усмотрев Бога-творца, он заодно усматривает человека как творение, как того, кто согрешил и вместе с грехопадением пережил опыт вины, страдания, болезней, скорби и смерти. С болью воспринятая утрата рая истолковывается как человеческое деяние, и на этом мрачном фоне понимание откровения углубляется. Творение само по себе не есть всеобъемлющее самооткровение Бога. Откровение – всегда деяние Божие, совершаемое ради человека, и оно включает в себя его избрание. Склоняясь под бременем истории отпадения от Бога, Израиль должен осмыслить опыт спасения, обращая свой взор к стародавним временам, он не может забыть ни Авеля, ни Еноха, ни Ноя. Заключение Богом союза с праведниками, избежавшими потопа, посланного в наказание за грехи, подвигнуло Израиль к тому, чтобы заново утвердить Синайский союз, который в возвещении декалога и, тем самым, «Закона» запечатлевает акт избрания.
Божественное откровение в Ветхом Завете позволяет познать вечно значимые истины. Бог открывает себя в слове, и его пребывающий плод – творение. Это событие заставляет нас ставить вопрос о его смысле и цели. И именно поэтому оно вынуждает выходить за свои пределы. Вера в живого и сотворившего жизнь Бога неразрывно вплетена в историю Израиля, в которой постоянно присутствует опыт суверенно действующего Бога. Созревание веры в Бога вплоть до принятия положения о спасительной обращенности Бога к своему избранному народу сопровождается развитием понимания откровения, каковое как некая действительность, подчиненная человеческому опыту, тематизируется в своих различных аспектах. Многообразию способов Откровения и событий,
Ebd., 231.
