утерлась платком.
– Вообще-то нет. Впрочем, я не знаю, какая сумма была ему нужна. Знаю только, что со дня на день он должен был отселить очередного алкаша и продать его квартиру. Но, по-моему, у него что-то не клеилось.
Я замерла, как гончая, напавшая на след зверя.
– Что именно?
– Двадцать третьего, вечером, мы с Леней подъехали к дому по улице Рахова. Леня сказал: «Сейчас мы подождем Егора – он решает вопрос с владельцем о переселении, потом вместе поедем ко мне домой». Минут через двадцать появился Егор, очень злой и нервный. Сказал, что алкаш отказывается подписывать бумаги. Леня оборвал его, сказав, что подробнее поговорят дома. Когда мы приехали, Леня попросил меня приготовить на кухне ужин. Сами они закрылись в комнате и разговаривали на повышенных тонах. Я слышала несколько фраз, прозвучавших особенно громко. Егор доказывал, что алкаша нужно убрать с дороги, а Леня очень жестко ему возразил, сказал, что будет действовать только в рамках закона, и добавил: «Будем работать с другими клиентами, а если ты тронешь хоть пальцем этого пропойцу, я буду первым, кто сдаст тебя ментам».
Быстро встав, Лариса схватила со стола пачку жевательной резинки.
– Пытаюсь бросить курить, – пояснила она, – но пока плохо получается.
Положив пластинку в рот, Фречинская продолжала:
– В общем, в тот день они сильно разругались. Егор ушел, хлопнув дверью. Леня долго не мог прийти в себя. Я задавала ему вопросы, но он ничего не захотел объяснять, только раздраженно бросил фразу: «Не зря говорят, что рано или поздно свинья возвратится к своему корыту». Я думаю, он имел в виду прошлое Егора: тот ведь сидел в тюрьме.
– Номер того дома по улице Рахова ты запомнила?
– Нет. – Лариса жевала с такой страстью, что челюсти у нее ходили ходуном. – Номера дома не знаю, но помню его местонахождение и то, что подъезд был последним.
Ход моих мыслей принял новое направление.
– Скажи, овчарка Коврина признавала кого-нибудь, кроме хозяина?
Девушку слегка удивил мой вопрос, и она широко распахнула свои выразительные зеленые глаза.
– Эту собаку Лене подарил Егор, который семь месяцев воспитывал щенка, но потом квартирная хозяйка настояла на том, чтобы он убрал пса из квартиры. Егор, с согласия Лени, конечно, отдал ему собаку. Поэтому, кроме них двоих, Калигула никому не подчинялся и бросался на всякого входящего.
– Когда ты находилась в квартире, где в это время был пес?
– Леня запирал его на балконе. Калигула поэтому еще больше на меня злился, и я его жутко боялась.
– А какие отношения у Лени были с матерью?
Задавая этот вопрос, я преследовала определенную цель: Коврина нелестно отозвалась о Ларисе, и мне стало интересно, что теперь скажет Фречинская?
– Никаких, – коротко ответила девушка.
– Как это?
– В детстве Леня сильно болел, и мать отдала его в специальный интернат, в то время как многие родители боролись с аналогичными
