дные корни. В том дремучем безмолвии блистают на воде диковинные кувшинки. Алешка очарована зрелищем… С лиановых зарослей свешиваются вниз обезьянки и бросают к ногам гостьи изумрудные камушки. Их все больше – кругом все светлее. Под толщей воды что-то мерцает, блестит глянцем – непонятное чудище поднимается из трясины. Вскрикнула Алешка, попятилась и в тот миг услыхала.
– Не бойся, милая, – голос был мягкий, добрый. – Ты лесу моему приветна, миру его живому. Кликнул я тебя, калитку указал. Хочу, чтоб с дарами от меня ушла.
Алешка по сторонам головой повертела, затем поклонилась.
– Спасибо, хозяин добрый. Бабушка не велит брать чужого. Сказывает, коль в руки само идет – не иначе как нечисть подле.
Вдалеке за болотом восходила луна, золотистой дорожкой воду устилала. Алешке подумалось: не она ли говорит. А голос отозвался снова.
– До тебя тут многие побывали… Уносили – сколько унести могли. Ты одна устояла…
С лианы сползала вниз красивая, радужная змея. В ее пасти сверкал крохотный изумруд.
– Это самое дорогое, что есть… – сказал голос. – Он мал, но вершина его недосягаема! Возьми на память обо мне!
Сквозь листву пробивались солнечные лучи, падали на лицо. Алешка открыла глаза. Вокруг привычный лес: ни болота, ни калитки.
«Так это был сон… – девушка улыбнулась, – какой чудесный сон!»
Разжала кулак и ахнула – на ладони сверкал камушек. Тот самый. Побрела Алешка домой в раздумьях, рассказала бабушке про сон, камень показала. Та помрачнела.
– В старину знали: есть на земле болото с богатствами невиданными. Еще дед мой сказывал: много люда через то богатство сгинуло. Уж не то ль болото, ни лешего ль голос?
– Добрый он, бабушка и ласковый.
– Зверя и змею не тронь – не укусят. А вот беса лесного стерегись, – бабушка торопливо перекрестилась. – Он с человеком по-человечьи, со зверем и птицей по-лесному, а сказывает голосом юноши.
Утром прибежал друг Егорка, звал кататься верхом. Алешка отругала парня, что хозяйского коня одного на пастбище бросил да отправила обратно. А к вечеру по деревне молва пошла: коня украли, а Егорку бросили в подпол. Заплакала Алешка, загоревала. Два дня места себе не находила, а на третий решила идти искать коня. Стала бабушка отговаривать внучку, да та стояла на своем.
Спозаранку обняла Алешка бабушку, пошла вдоль речки и сама того не заметила, как ноги понесли ее к лесу. Знакомо скрипнула калитка… То же дремучее болото, те же кувшинки в нежном цвету… да что-то привиделось в лесной куще. А как разглядела – вздрогнула. Маленький, сгорбленный карлик таился за зарослью, седая копна волос доставала до тины.
– Я не причиню тебе зла, Аленушка, – откликнулся старец. – Знаю: путь твой нелегкий, потому показался тебе.
Осмелела девушка, спросила:
– Откуда знаешь, как звать меня!? Бабушка кличет коротко Алешка. Все так стали… Ты один Аленушкой назвал.
– Все живое в лесу переговаривается. Птицы и звери все про всех знают.
Насторожилась Алешка, вспомнила слова бабушки: говорит голосом молодого, с человеком по-человечьи, со зверем и птицей по-лесному. Поклонилась она в пояс старцу:
– Прощай, хозяин лесной. Скажи только, как вспоминать мне тебя.
– Леший я.
– Леший!? – Алешка попятилась.
– Постой, милая! Я укажу путь, где идти тебе за конем.
Девушка замерла. Сердце ее от страха колотилось.
– Пойдешь по дороге прямо, где солнце встанет. Минуешь тридцать деревень и три царства. Откроется тебе поле маковое. От него до царства Макового рукой подать… Там и отыщешь коня своего!
Старик положил что-то в кувшинку, подтолкнул к девушке.
– Возьми на удачу. Меня до 100 лет хранил и тебя охранит.
Алешка подняла зверушку из меха. Это был оберег!
– Как же ты без него, дедушка?
– Ступай, милая. Может, еще свидимся…
Дорога вела Алешку прямехонько туда, где спозаранку солнце вставало. Тридцать деревень миновала она, три царства да поле красное от маков. На одиннадцатый день ступила на землю царства Макового. Как увидела дворец – ахнула, такого величия зреть не приходилось. Но не ведомо было ей, что таилось за тем величием.
Тропинку к царской конюшне указали люди добрые. Вела она к подлеску. Забором из речного камня огорожена была конюшня, у дубовых ворот стража, ни пройти, ни прошмыгнуть. Ходила девушка вокруг да около, заглядывала в щелочки, пока не прогнали.
Конец
