Вот лежим в одной постели, оба злые, между нами ребенок, как стена». С кроваткой все с самого начала не заладилось, малыш лучше спит у мамы под боком, можно ночью грудь дать, не вставая. Логично, понятно – на первый взгляд. Но мужу здесь места нет. «Какая тут любовь! Развела, как лоха! Урвала полный бабский соцпакет и кайфует!» Вспомнилась диссертация, брошенная на полпути, а такие были идеи! И псу под хвост! «Сын, наследник! – Валерий передразнил дедовы слова. – Да. Все не к месту, не ко времени». Обернулся, чтобы смерить взглядом наглого, избалованного захватчика. Крохотное существо под салатным одеяльцем с мишками казалось на удивление хрупким, беспомощным, жалким и будто нуждалось в его, отцовской, защите. Валерий опешил и неловко потрогал головку, словно ища подтверждения. Лобик, по-нездоровому теплый и влажный, вдруг напомнил, что малыш болен уже две недели. Нет, Лугов, конечно, знал об этом, но не придавал значения, а тут его будто позвали на помощь. Он резко сел на кровати и заговорил громко и быстро, пытаясь заглушить неуместное чувство вины. Лада было изогнулась и зашипела, как сердитая кошка, но скоро поняла, что крики малыша не будят.
– Я вспомнил очень хорошего врача! Он вел у нас педиатрию, просто супердядечка, в больных людей видел! – чтобы донести до глупой женщины, какое это чудо, пояснил: – Для большинства пациенты – материал, и только! Врач от Бога, понимаешь?!
Походя отогнал мыслишку: «А сам-то ты от кого?»
– Ладка, слышишь, завтра же поедем! Я отпрошусь!
Ей захотелось заворчать: «Где ты раньше был?» Но появилась точка опоры, а с нею и вера, что все будет хорошо. Лада бросилась в объятия мужа с радостью, почти забытой за последние полгода.
Валерий всегда держал слово, даже данное сгоряча. Утром, матеря себя и весь мир, он организовывал консультацию профессора Фролова. Еще за двадцать минут до назначенного времени Лугов вышагивал по отделению, вспоминая студенческие годы. Лада сидела молчаливая и торжественная, как верующая католичка во время мессы. При дневном свете страхи становились неуместными, а шум заглушил тот зов о помощи, что ему вчера померещился.
В конце коридора показалась поджарая фигура с высоко поднятой головой, полы белого халата развевались, как крылья.
– Здравствуйте, Игорь Иванович!
– Ну, Валерка, возмужал. Прямо богатырь. Зачем мечешься в предбаннике, как медведь в клетке? Мамочка, несите малыша!
Веселый доброжелательный тон приободрил Ладу, и она, сбиваясь с пятого на десятое, затараторила про температуру, рвоту, вялость, про две недели и клинику «Аладдин», теребила в руках мятую бумажку с результатами анализов.
– Это потом, раздевайте!
Удивляясь собственной неловкости, дернула молнию на комбинезончике, раскидала вещи на обитом серым «кожзамом» пеленальнике. На стене красовались цветные пластиковые изображения внутренних органов, невольно хотелось разобрать, что же это такое. Профессор начал терять терпение:
– Побыстрее, пожалуйста,
