до меня не было никакого дела. Неожиданно моими проблемами заинтересовались в другом клубе – армейском – и предложили перейти под их крыло. Уговаривать меня было не надо. Я успел сполна ощутить свою ненужность в «Труде» и понимал, что, в отличие от моего висящего на волоске общества, ЦСКА будет существовать всегда, и существовать совсем не дурно.
«Труд» не стал меня удерживать, и, в тот же день став армейцем, я очень быстро узнал прелести жизни члена этого клуба, где мне оформили и трудовую книжку, и положенный оклад. Став чемпионом мира среди юношей, я увеличил свое довольствие еще на пятьдесят рублей. А окончив школу, почувствовал необходимость в полной финансовой независимости от родителей, поэтому для того, чтобы нормально существовать и удовлетворять все свои потребности: и еду, и пищу, и коллекционирование марок, я начал подрабатывать сеансами. А спустя два года, получив звание гроссмейстера, я был переведен под крыло Спорткомитета, где мне назначили стипендию уже в двести рублей.
Кроме ежемесячных доходов начиная со школьных лет я регулярно получал денежные призы, заработанные на различных турнирах. Но с особым теплом и волнением вспоминаю, конечно, самые первые гонорары: могу, закрыв глаза, легко представить в руках семь потертых десятидолларовых купюр, что получил за победу на чемпионате мира среди юношей, или те двести рублей, выигранные в Чехословакии, на которые я – пятнадцатилетний мальчишка – купил маме сапоги.
Переход в ЦСКА, за который потом играл всю свою спортивную жизнь, оказался верным шагом. Да, я могу и умею менять и привычки, и образ жизни, и даже людей, с которыми оказывается не по пути, но в целом по жизни все-таки консерватор. И, если меня все устраивает в окружающем мире, очень сложно заставить меня отказаться от того, к чему лежит душа. А отказаться от ЦСКА меня начали заставлять практически сразу после поступления в Университет. Спортивное общество «Буревестник» всегда вызывало во мне внутренний протест. Оно казалось мне пустым и бездарным, нахально снимающим сливки с чужих заслуг. Дело в том, что развитием детского спорта «Буревестник» не занимался, но при этом сознательно заставлял переходить под свои флаги студентов, показывающих высокие спортивные результаты. Мне прямо начали говорить о том, что «Буревестник» ждет меня с распростертыми объятиями, а о ЦСКА надо бы забыть. Как забыть о тех, кто научил тебя всему? Как отказаться от команды, за которую играют чемпионы? Как выбросить из своей жизни тренера?
Я пришел в армейский клуб, когда министром обороны еще был маршал Малиновский. Он относился к шахматам с большим почтением. Создание шахматных клубов в Домах офицеров – это полностью его заслуга. В ЦСКА за моей спиной стояла родная, понятная, в конце концов, любимая и очень сильная команда, которую тренировал Фурман. Разве пошел бы он за мной в «Буревестник»? Да и как бы воспринял этот странный переход? Да, можно было бы сослаться на давление. Можно было бы обещать, что отучусь и вернусь. Но разве можно было договориться с самим собой и позволить себе предательство?
Какие
