ь внятное, попытался сцапать меня пятерней. Я шагнул назад, уклонился, схватил его руку. Все посетители за столами оторвались от трапезы и наблюдали за так называемой «затравкой». Вот-вот она могла перерасти в драку со звоном посуды, ломкой мебели, криками и неизбежным вмешательством всех, кто находится рядом. Ожидания эти не оправдались, и публика поняла это, когда подошел Роджер. Он приблизился к пьяному человеку со спины и легонько ткнул его в бок. Красномордый скривился и посмотрел на Роджера, нависшего над ним, как коршун над добычей.
Я тактично обхватил крикуна за плечи и потащил к выходу. Он было начал вырываться, но Роджер еще раз ткнул его, на этот раз в спину. Красномордый вжал голову в плечи и затих.
Он не дергался всю дорогу до двери. Даже когда мы с Роджером вытолкнули его на улицу, никаких возражений не было.
Роджер кивнул мне и вернулся к своей обычной позе: оперся плечом о косяк и начал что-то медленно жевать. Я пошел к стойке, провожаемый разочарованными взглядами посетителей за столами. Представления не вышло, драка не состоялась, и все вернулись к своим делам. Я подхватил поднос и замер, ожидая дальнейших распоряжений. Через минуту я носился как угорелый, таская кружки с выпивкой и большие тарелки с едой. Господин Уильям сидел у пивной бочки, контролируя мои действия и подбадривая меня своей веселой ухмылкой.
Так прошел день, как проходили до него многие и многие дни. Я обслуживал посетителей, выводил вон перепивших смутьянов, снова обслуживал и снова выводил. Господин Уильям был доволен, Роджер спокоен, а я рад. Я честно отрабатывал свое жалованье, никогда не отлынивал, не причитал, не спорил. Я выполнял свою работу спокойно и размеренно. День за днем. Месяц за месяцем.
Жизнь в нашей маленькой деревушке Солнечная Поляна вообще проходит очень размеренно. Как будто ее жители специально следят за каждым часом, чтобы выполнять работу четко, ровно и в срок. Так оно и выглядело, хотя единственные солнечные часы (старинные, с красивой резьбой) стояли во дворе аптекаря, и вся наша деревня никак не могла отслеживать по ним время. Тем не менее каждый день люди жили по одному графику: завтрак, работа, обед, работа, отдых, сон. Ничего не менялось. Даже в таверну господина Уильяма, где я работал, ходят, как по расписанию. Я быстро запомнил каждого посетителя и день, когда он приходит. Стоило кому-нибудь открыть дверь в таверну, а я уже кланяюсь, приветствую его по имени. Уже готов его любимый стол, и хохочут друзья, подзывая к себе.
Господину Уильяму такая ситуация нравилась. Он знал, что в определенный день, в определенный час придет человек и оставит в таверне свои денежки. Это постоянство приросло к жизни, как дыхание и потребность в пище. Я и сам начал привыкать к этой размеренности. Я точно знал, каким будет завтрашний день, то есть думал, что знал.
Весь уклад жизни начал рушиться в тот пасмурный весенний день. Такие дни вызывают странное чувство. Снег уже растаял, мороз пропал, но слякоть и туман говорят, что до лета еще далеко. Я как раз стоял на улице, рассматривая воробьев на ветках, когда господин Уильям приблизился ко мне и пророкотал:
– Все! Сомнений нет.
Я глубоко задумался, поэтому вопросительно посмотрел на своего опекуна.
– Они, действительно, были недалеко отсюда.
Я еще пялился на господина Уильяма, а в голове уже созрела целая плеяда мыслей. «Они здесь!» – вот что объединяло все мои рассуждения. Господин Уильям беспокойно переминался с ноги на ногу. Его любимый размеренный жизненный уклад был под угрозой.
Уже неделю в округе говорили о кочевниках. Народ из дальних степей объявился в окрестностях Солнечной Поляны, нагоняя страху на крестьян. Как призраки, кочевники появлялись и исчезали, ни на кого не нападая, ничего не выжигая и не разрушая. Это было странно. Во-первых, наша деревня не была самой близкой от границы между лесами и степями. И кочевникам было бы легче осесть в поселениях южнее или севернее, там деревни располагались почти на самой окраине. А во-вторых, само их поведение было странно. По рассказам бывалых военных, мы знали, что если кочевники появились – жди беды. Но они никак себя не проявляли. Недели вполне могло хватить на разграбление нашей деревни, но вплотную к ней они так и не приблизились. Зачем тогда они пришли? Никто не мог ответить.
Я смотрел на господина Уильяма. Он прямо сочился раздражением. Естественно, ведь кочевники – это хаос и неразбериха. А мой опекун только и думал, что о правильном течении жизни, в которой он все понимает и может вести свои дела спокойно.
– Вы уверены? – переспросил я.
– Да. Раньше их видели далеко от деревни, – проговорил господин Уильям. – Но сегодня они объявились совсем рядом, охотники видели чужие следы неподалеку, слышали конское ржание где-то за лесом. Они будут здесь, я уверен. Не сегодня, так завтра.
– Да не волнуйтесь вы так, – сказал я, чтобы подбодрить своего опекуна. Но, на самом деле, под ложечкой и у меня засосало (как оказалось, не зря).
