Любить иных тяжелый крест…. Борис Пастернак

      Усмехнулся черемухе, всхлипнул, смочил

      Лак экипажей, деревьев трепет.

      Под луною на закате гуськом скрипачи

      Пробираются к театру. Граждане, в цепи!

      Лужи на камне. Как полное слез

      Горло – глубокие розы, в жгучих,

      Влажных алмазах. Мокрый нахлест

      Счастья – на них, на ресницах, на тучах.

      Впервые луна эти цепи и трепет

      Платьев и власть восхищенных уст

      Гипсовою эпопеею лепит,

      Лепит никем не лепленный бюст.

      В чьем это сердце вся кровь его быстро

      Хлынула к славе, схлынув со щек?

      Вон она бьется: руки министра

      Рты и аорты сжали в пучок.

      Это не ночь, не дождь и не хором

      Рвущееся: «Керенский, ура!»,

      Это слепящий выход на форум

      Из катакомб, безысходных вчера.

      Это не розы, не рты, не ропот

      Толп, это здесь, пред театром – прибой

      Заколебавшейся ночи Европы,

      Гордой на наших асфальтах собой.

      Дворня бастует. Брезгуя

      Мусором пыльным и тусклым,

      Ночи сигают до брезгу

      Через заборы на мускулах.

      Возятся в вязах, падают,

      Не удержавшись, с деревьев,

      Вскакивают: за оградою

      Север злодейств сереет.

      И вдруг – из садов, где твой

      Лишь глаз ночевал, из милого

      Душе твоей мрака, плотвой

      Свисток расплескавшийся выловлен.

      Милиционером зажат

      В кулак, как он дергает жабрами,

      И горлом, и глазом, назад

      По-рыбьи наискось задранным!

      Трепещущего серебра

      Пронзительная горошина,

      Как утро, бодряще мокра,

      Звездой за забор переброшена.

      И там, где тускнеет восток

      Чахоткою летнего Тиволи,

      Валяется дохлый свисток,

      В пыли агонической вывалян.

      Рассказали страшное,

      Дали точный адрес,

      Отпирают, спрашивают,

      Движутся, как в театре.

      Тишина, ты – лучшее

      Из всего, что слышал.

      Некоторых мучает,

      Что летают мыши.

      Июльской ночью слободы —

      Чудно белокуры.

      Небо в бездне поводов,

      Чтоб набедокурить.

      Блещут, дышат радостью,

      Обдают сияньем,

      На таком-то градусе

      И меридиане.

      Ветер розу пробует

      Приподнять по просьбе

      Губ, волос и обуви,

      Подолов и прозвищ.

      Газовые, жаркие,

      Осыпают в гравий

      Все, что им нашаркали,

      Все, что наиграли.

      Когда случилось петь Дездемоне,—

      А

Скачать книгу