совсем
ни писем, ни стихов.
Мы попрощались ровно в семь.
ушёл – и был таков!
Растаял не во тьме веков –
в дней дымке голубой.
И – ни цепей, и ни оков,
связующих с тобой.
Ты счастлив?.. Нет?..
Но чем-то жив –
хотя и без огня?..
Последней капелькою лжи,
мой враг, согрей меня…
* * *
брат – не брат: родня по горлышка
позолоченному звуку,
по любви (она же – горюшко),
одиночеству, разлуке.
брат по духу – не по имени,
по души небесной пище.
нежность всю на гордость выменяв,
вдохновенье всюду ищем, –
в нём так много солнца яркого
и бескрайнего простора!
есть ещё надежды жаркие! –
ждут-пождут за синим морем…
* * *
Бродит ночь
по бессонной квартире.
Звезды вспыхнули
тысячью жал.
Пощади,
мой единственный в мире.
Перед смертью любви –
уезжай!
БУМАЖНЫЙ КОРАБЛИК
1
И пила я
три по сорок дней подряд
скорпионовых клешней
горчайший яд.
Напилась.
Не отравилась.
Видно, сил
Мне хватило…
Или Бог меня простил?
2
И станет всё ненужным и неважным:
И трепет рук, и синий дым очей.
И поплывёт корабль любви бумажный
К чужим морям,
забыв родной ручей.
Там будет всё совсем не так, как прежде:
Вода прозрачней и теплее ночь…
Но если вновь твоя вернётся нежность,
Я не сумею ей ничем помочь…
* * *
Был дом живой. Теперь молчит,
Хоть тени мечутся в ночи
По дому в угол из угла.
Но всюду пепел и зола.
И тишину не одолеть.
Она сильней, чем жизнь и смерть.
И тают души – две свечи…
Не жертвы мы, а палачи.
* * *
Бытом бита – не убита.
Неубитая – живу.
Ночь в снопы вязала жито,
Серп забросив в синеву.
Звёзд колючие иголки
Пляшут так – бросает в дрожь.
В страхе спрятался под ёлкой
Со своей ежихой ёж.
Но не хочет жизни тихой
Обнажённый сердца нерв.
